Анна Соломахина - Замороженный король. Убить или влюбить? [СИ]

— Неужели у короля так плохо с казной, что он не способен оплатить качественный клининг? — ехидно спросила я, упирая руки в бока.

Наверняка это выглядело очень угрожающе. Голос, кстати, тоже отличался мощностью, таким можно арии петь. Баритональные.

О, как он разозлился! Как покраснело его лицо и даже лысина! Он даже на землю опустился, коснувшись, наконец, своими бархатными туфлями пыли дороги, на которой мы все стояли. Поднял руку, в которой замерцал какой-то подозрительный сгусток чего-то мне неведомого, сделал дико сложное движение пальцами (я бы ни за что не смогла его повторить, хотя на мелкую моторику не жалуюсь) и отправил этот сгусток прямо в меня!

Уклониться я не успела.

Бам-с! Шарик отскочил от моей гренадёрской груди и полетел обратно, подпалив бородку лысому агрессору.

Как он кричал. Буквально сыпал проклятьями, а потом взял и исчез, словно не было его.

— Чудо, случилось чудо! — возопил неугомонный старикашка в домотканине. — Она смогла отразить магический удар!

Магический? Так это была магия?

Я ощупала свою грудь, ничего подозрительного на ней не нашла (кроме молочных желёз довольно скромного размера) и пожала плечами.

Бравые подружки принялись радостно кричать. Их вопли подхватили остальные, причём слышалось не только восхищение мной, но и банальная ругань. И я могла понять тех, кто был недоволен затором, ведь мы со своими разборками перегородили половину дороги, мешая буквально всем. И если пешие могли ещё пройти, то кареты с повозками встали намертво.

— Давайте отойдём в сторону, — предложила я новоявленным подружкам.

— Нет, ты что, пошли во дворец, пока ворота не закрыли! — возмутилась рыжая.

Надо бы узнать, как её зовут, вторую тоже. Пусть они и галлюцинации, но забавные.

— Ты пойми, у нас больше никогда не будет шанса посмотреть вблизи на короля! — вторила ей другая.

— Да что вы на нём зациклились? — не поняла я всеобщего фанатизма.

Ну король, ну отбирает он там себе кого-то. Невесту, кажется. Мы-то тут причём? И дело вовсе не в происхождении, просто вся наша компания не то чтобы красотой не блистала, она явственно её отвергала. Особенно я.

Ладно, пухляшка мила, зря я так на неё. Да и второй нос вправить, тоже ничего будет. А вот я — да. Я та, которая максимально далека от любого идеала красоты, будь то современность или тот же Рубенс.

Что это вообще за сон такой? Воплощение моих тайных желаний? Суметь набить морду всем, кому пожелаю? Так я и без кулаков неплохо справляюсь, у меня для этого сарказм есть.

— Слушайте, а на этом отборе кормят? — задумчиво спросила я, прислушиваясь к своему урчащему желудку.

Он буквально взывал к моей совести. Требовал дать ему хотя бы корочку хлеба. Три. С маслом и икрой. А ещё лучше — с мясом.

— Конечно, не будет же король морить голодом своих невест, — уверенно заявила рыжая.

— В крайнем случае, у нас с собой есть пирожки, — высказала куда более приземлённую и в то же время реалистичную мысль вторая подруга. — Кстати, Люнетта, ты обещала вафель напечь.

Ага, значит рыжую пухляшку зовут Люнетта.

— Я свои обещания всегда выполняю, — первая подружка потрясла сумкой, от которой пахнуло корицей.

— Ас чем пирожки? — Я, конечно, и от вкусненького не откажусь, но потом, после более существенной еды.

— С мясом, конечно! — усмехнулась вторая подружка. — Кстати, ты нам обещала заморских цукатов, которые привезли недавно из Шэллвуда.

Я принялась лихорадочно осматриваться в поисках сумки, но ни на плече, ни где- либо ещё её не обнаружила.

— Пять монет за потерю, — вдруг подал голос старикашка, которого я перепутала с бомжом.

Он тряс весьма объёмной сумкой, которая прекрасно подходила моим новоприобретённым статям.

— Ты возвращаешь мне сумку и остаёшься живым, — отреагировала я мгновенно.

И если наяву я обычно намекала на умение пользоваться скальпелем, то здесь, в этом донельзя странном сне и намекать не было необходимости. Мои бицепсы наглядно демонстрировали всю бесперспективность споров со мной.

И мне начинало это нравиться!

«Ладно, будем считать, что это у меня такой аватар», — подумала я про себя.

— Что за молодёжь пошла? — расстроенно прошмакал дедок, расставаясь с моей сумкой. — Никакого уважения к старшим.

— Иди лучше овсяного киселя попей, а то того и гляди печень совсем откажет, — намекнула я на явные признаки алкоголизма на его лице.