Лора Ли: Из глубины души

— Что ты сделал? — она насмешливо приподняла брови. — Вернул мне мою жизнь? Я и не знала, что ее у меня украли.

Услышав сарказм в ее голосе, он сжал зубы.

— Это не та жизнь, которую ты хотела, Аманда, — отрезал Кайова. — Ты хотела вернуться домой, вернуться к жизни, о которой мечтала.

— А ты уже не был частью моей жизни? — о да, она была в гневе. Аромат злости наполнил воздух, стало горячо. — Бегать от себя самого по горам важнее, чем быть со мной? Ты такой жизнью доволен?

Он уставился на нее, качая головой в замешательстве.

— Ты дочь Президента, Аманда. Ты думаешь, твой мир примет меня? Я — Порода, Койот, без фамилии, без документов. Сколько времени пройдет, прежде чем ты меня возненавидишь за ту жизнь, которую не хотела?

— Ох, бедный Кайова, — она издевательски засмеялась. — Ты все так же полон самопожертвования. Или это просто твоя тупость?

Он удивился, услышав в ее голосе веселье.

— Во всем виноват я, — Кайова пожал плечами, как будто равнодушно, хотя внутри бушевали чувства.

— Я знаю, кто виноват на самом деле.

Она вся раскраснелась, ее глаза блестели от гнева, ее тело дрожало.

— Почему ты здесь, Аманда? — спросил он прямо. Ходить вокруг да около Кайова больше не собирался. — Я ушел и дал тебе то, что ты просила. После того ада, что ты пережила ради нас, после попытки побега, чего ты ждала от меня?

— Ради вас? Ты думаешь, я прошла через эти кошмарные испытания ради Пород, Кайова? — спросила Аманда недоверчиво, глядя на него от двери со смесью ярости и изумления во взгляде. — Я сделала это ради нас с тобой. Ради ребенка, которого мы могли зачать. Ты думаешь, я хочу, чтобы наши дети пережили то же, что пережили мы? Чтобы их сводила с ума жажда и потребность, чтобы разум отказывал им во время лихорадки? Я сделала это ради нас с тобой. А ты убежал.

Он мог только смотреть на нее, пытаясь заглушить надежду, успокоить эмоции, которые грозили растерзать его на части.

— Ты хотела вернуться домой, — напомнил он.

— С тобой! — воскликнула она. — Я хотела, чтобы ты тоже стал частью моей жизни. Я хотела, чтобы ты увидел радость детского смеха, хотела сидеть с тобой по вечерам в нашем доме, хотела просто быть рядом. Показать тебе дом, который я купила, скопив деньги упорной работой, приготовить на обед что-нибудь из этой глупой кулинарной книги, которую я недавно купила. Я хотела, чтобы ты увидел другую сторону нашей жизни, прежде чем мы решим, что делать дальше. Я не просила тебя уходить.

— И ты решила, что я вдруг научился читать мысли? — зарычал в отчаянии Кайова. — Черт побери, Аманда, я не имел понятия о твоих желаниях, не было ни единого дерьмового намека!

Она, моргая, слушала, как он ругается.

— Кто бы говорил, — ее глаза предостерегающе сузились. — Ты, видимо, тоже решил, что я читаю твои мысли. Это твое пустое выражение лица, черт подери. Если я могу мириться с этим, то тебе придется мириться с моим характером. Это не так сложно.

И она усмехнулась.

Кайова едва не расхохотался. Свет наполнил его душу. Аманда смотрела на него со злостью, а в его сердце пели птицы.

Она была его женщиной. Она не сбежит от него, она не возненавидела его, когда лихорадка стала слабее.

— Ты все еще не понял, Кайова? — спросила она тихо, жалобно. — Я люблю тебя. Лихорадка была не только физической. С каждым прикосновением, с каждой нашей ссорой ты покорял мое сердце. Я перестала пытаться понять это чувство или объяснить. Оно просто есть. Но вот ты ушел, как будто это не имело значения. И осталась только злость и боль, которая рвет меня на части.

— Я ни за что бы не стал заставлять тебя, — прошептал он, шагнув к ней и положив одеяло на стол. — Я не мог остановиться, Аманда. Не мог не влюбляться в тебя с каждым вдохом. Разве ты не понимаешь? Мне пришлось отпустить тебя.

Он стоял в нескольких дюймах от ее, чувствуя тепло ее тела, запах ее гнева и возбуждения, и еще что-то другое. Что-то сладкое и чистое, заполнившее пространство вокруг нее. Любовь.

— Что теперь? — спросила Аманда как-то торжественно, глядя на него нерешительным взглядом. — Я не хочу тебя терять, Кайова. Я не могу потерять тебя.

— Ты никогда не потеряешь, — он нежно коснулся ее лица, его пальцы, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже и теплом ее плоти, скользнули по ее щеке. — Я люблю тебя, Аманда. Всем своим сердцем. Каждой своей частичкой. Моя любовь к тебе растет из самой глубины души, я люблю тебя.

Это было больше, чем лихорадка спаривания, больше, чем биологическая или химическая реакция. Это было единение двух душ. Это не имело какого-то рационального смысла. Аманда не должна была быть симпатичной или сексуальной, или доброй, чтобы он ее полюбил. Это было в ее душе. Просто было.