Юлия Буланова - Серебряные крылья [СИ]

— Да, — еще один ответ в унисон.

— Тогда инструктаж, бойцы…

Террористическая группа появилась неожиданно. Причем не с той стороны, где расположена дверь, а прямо с противоположной. Через окошко на курсантов смотрел черный ствол пистолета-пулемета. Но женщина, что держала их под прицелом сконцентрировала свое внимание на компании, уютно расположившейся в детском аттракционе. По сиденьям она мазнула лишь беглым взглядом, скомандовав:

— На выход и без глупостей.

А ярый атеист Рей Андерс, впервые в жизни молился… Богу, Вселенной, Судьбе. Молился о том, чтобы спрятанные ими девочки никак не выдали себя, чтобы адептка Белого пути не присматривалась к сиденьям. Нет, он не уверовал в Высшие силы. Просто больше ничего он для этих детей сделать не мог. И чувство собственного бессилия просто убивало.

Как они и предполагали, из действительно согнали в кучу, окруженную достаточно плотным кольцом вооруженных людей. Там им пришлось разделиться.

Аналитикам понравилась идея сделать главными информаторами безобидных с виду девушек, которые в любой момент могли «плакать» на груди своего кавалера, отвечая тем временем на вопросы первого отдела ЦПТ.

Снежных решено было отпустить искать Тео, отдав им комм Вадима Талина. Это обеспечивало хоть какую-то связь с этой группой. Самого Вадима и Сашу отправили в по мере сил и возможностей пресекать волнения среди граждан. Зараженная паникой толпа порой страшней террористов с автоматами. А там ведь дети.

Близнецы тоже должны были этим заниматься, но все, прекрасно понимали, что в первую очередь они будут искать Тео.

Джейсон и Каролина получили приказ, медленно не привлекая внимания пройти по всему периметру, фиксируя, модель построения оцепления. Рей и Диана должны были проделать то же самое с внутренним кольцом, где находился главарь группировки с ближайшими сподвижниками.

Полковник Марков перевел дух. Нет, он не успокоился и не посчитал, что теперь все обойдется. Работа предстояла очень напряженная. И совесть его мучила. Потому что он поступал, хоть и правильно, но не совсем честно. Это был его долг. При необходимости пожертвовать малым, чтобы спасти многих.

Вот и приходилось посылать, фактически, на передовую детей. Этих талантливых и открытых идеалистов, вдвое, а то и в трое уменьшая их шансы выжить. Увидит ли завтра рассвет хоть половина из них? И сколько раз ему придется произнести пустые и в чем-то даже лицемерные слова: «Я соболезную вашему горю. Смерть вашего сына… дочери… невосполнимая потеря. Однако вы должны гордится. Благодаря его… ее самоотверженности и отваге мы смогли спасти множество жизней»?

Почему лицемерные? Потому что на смерть их отправит он сам. Если это поможет решить поставленную перед ним задачу. Но полковник пообещал себе, что сам лично позаботится о тех из этой девятки, кто переживет этот злополучный день. Если их ранят и им понадобятся деньги на лечение — костьми ляжет, но достанет. А еще выбьет государственные награды. А это уже позволит детям получить гранд на обучение практически в любом учебном заведении. Или станет небольшой, но все же ступенькой на пути по служебной лестнице.

Пока комм девочки которой он взялся руководить, не передавал ничего интересного. До внутреннего кольца она еще не дошла. И пока ее окружали только заложники.

— Вот и не верь после этого в судьбу? — тихо обронил майор Соболев, сидевший рядом.

Марков перевел взгляд на подчиненного и вопросительно выгнул бровь, предлагая ему пояснить свои слова. Соболева упрашивать не пришлось:

— Диана Вирэн. Андорский театр. Это надо было в рубашке родиться, чтобы выжить в той бойне. У этой девчонки получилось. Да, видно, от смерти все же не убежать. Свое она возьмет.

— Ненавижу, — прошипела Диана сквозь зубы. — Всех. Сволочи. Вас бы сюда. Я бы посмотрела, как бы вы тогда запели о судьбе и смерти.

— Дочка, прости, — торопливо сказал Марков, досадуя на себя за то, что обратил внимание на майора. Потерять контакт с информатором — огромная промашка, почти преступление в их ситуации. А из-за этого философа, что б его черти побрали, Вирэн явно разозлилась и может просто не захотеть им помогать. — Дурак он. Мелит языком сам не знает, что.

Соболев, сообразив, что слова его стали достоянием общественности, счел за лучшее ретироваться.

— Я вам не дочка. По крайней мере, очень на это надеюсь.

— Конечно. У меня, просто дочка есть. Ей скоро восемнадцать исполнится. Как и тебе. Вот и вырвалось. Не сердись.