Светлана Багдерина - Велик

- Или, скорее, кто, - пробормотал Агафон. Киттамба кивнул и продолжил:

- Этой ночью Мухонго ввалился ко мне в дом и выкрикнул, что в наших землях появились чужаки, которых безмозглые дубины... то есть мы... сможем принести ему в жертву без раздумий. А еще он сказал, что хотел бы получить вас жареными в масле как пиявок. 'Приди и пожарь!' - надменно сказал я ему. Видите, человек должен сохранять гордость и достоинство даже в самых неприятных ситуациях! Но Мухонго не стал спорить - таким был довольным, что мы сдались и он получит своё... А теперь нашим богом стал Каменный Человек.

Жрец испытующе прищурился на атлана и задал вопрос, давно вертевшийся на языке:

- Только он ведь не бог? И не сможет давать нам дождь?

- Не сможет давать - но не сможет и отбирать, - заметил Агафон.

Киттамба хмыкнул:

- Это верно, нганга. Но вы ведь не собираетесь оставаться у нас до конца своих дней? И отдать нам Каменного Человека, когда уйдете, тоже не захотите?

- Нет! - в голос ответили путники.

- И если мы вас отравим на пиру, скормим крокодилам, пиявкам или москитам, Каменный Человек не захочет поселиться у нас и отгонять новых богов, чтобы они оставили наш дождь и нас самих в покое?

- Если вы отравите нас или скормите своим чудовищам, новых богов отгонять не придется. Потому что они не придут. С мертвой деревни толку им никакого, - зловеще предрекла Оламайд.

- Я так и подумал, - кисло хмыкнул Киттамба. - Хотя идея была замечательная.

- А когда Велик уйдет с нами, Мухонго может вернуться? И если да, то представляю, какой он будет злющий! - Делмар обеспокоенно глянул на жреца. Тот в ответ погладил его по голове:

- Умный мальчик. Если тебе надоело бродить по свету - оставайся у нас. Будешь моим наследником.

Застигнутый врасплох паренек отшатнулся:

- Да ни за какие... то есть... я хотел сказать... спасибо за щедрое предложение. Я подумаю, - вспомнил он про вежливость, и Киттамба усмехнулся, оскалив зубы, как голова леопардовой шкуры у него за спиной.

- Вот именно, парень. Ни один человек в здравом уме не станет тут жить по доброй воле.

- Так зачем же вы тут сидите? - удивился Агафон.

- И зачем ты вернулся из Альгены? - припомнил атлан.

- Машукани тут сидят, потому что куда еще деваться трем сотням человек, если все земли заняты другими племенами? - развел руками старик. - А я вернулся... Я вернулся, потому что это - моя родина и мое племя, и без жреца они пропадут. Поэтому я и возненавидел Альгену: там люди живут припеваючи в сухости у моря, едят, что хотят, не отличают москита от пиявки, молятся Жирафу, который не обращает на них никакого внимания... и не ценят того, что имеют. И я привык к такому житью очень быстро, но должен был его оставить ради болота, крокодилов и Мухонго, завяжись его вонючий кишечник на три узла вокруг его облезлой шеи. Нет, конечно, я тут родился и вырос, и с тех пор, как вернулся, прошло уже много сотен лун, и я давно привык снова... Но я знаю, как можно жить по-другому. И ненавижу тех, кто научил меня этому. Чтобы не забывать.

- Значит, если бы у машукани было, куда уйти?.. - вопросительно поднял брови Анчар.

- Их не догнал бы не только Мухонго, но и медоед Джикони, - договорил за него Киттамба.

[1] Или ладони об лицо - эффект был одинаковым.

[2] Кузнечным прессом.

[3] Или не в такт, а просто старательно.

[4] Или то и другое одновременно.

[5] Знай Анчар его премудрие чуть получше, он гадал бы, какое заклинание сабрумай перепутал. 'Попытался адаптировать к динамически меняющимся условиям и исходным данным', - выспренно поправил бы его Агафон, но сущности это не меняло.

[6] Не последним из которых было, как атлан полагал: 'Краснеть не умею в принципе, потому что я от рождения нахальная самоуверенная морда'.

[7] Хотя, если быть точным, на землю грохнулся только горилл.

[8] Настолько пронзительным, что еще чуть-чуть - и выйти ему насквозь и через стенку хижины.

[9] Или в полусне не найдя другого.

[10] А также на убегушках, принесушках, подкладушках и доливушках.

[11] Потому что другого применения ему представить так и не смогли.

[12] Все, кроме Оламайд, отчего-то в последнее время постоянно недовольной своей едой.