Кассандра Клэр - Каждая изысканная вещь

— Я тебя побеспокоила? — спросила Ариадна. — Я просто надеялась… что ты будешь свободна, чтобы потренировать меня… — она выглядела обеспокоенной. — Надеюсь, я не предположила… неправильно. Ты сердишься?

— Нет, — ответила Анна. — Я никогда не смогу сердиться на тебя.

Анна хотела бы, чтобы это прозвучало легко и беззаботно, но хрипотца в ее голосе выдала правду.

— Хорошо, — Ариадна светилась от радости и сплела пальцы в замок на коленях. — Я бы ненавидела раздражать тебя.

Когда они прибыли в Институт, Анна переоделась намного быстрее, чем Ариадна. Она ждала в тренировочной комнате, нервно меряя ее шагами, беря ножи со стены и метая их, чтоб успокоить нервы.

Это же только тренировка. Простая тренировка.

— А у тебя хороший бросок, — сказала Ариадна.

Ариадна была ошеломляюще красива в платьях; экипировка же открыла, и кое-что еще. Она все еще оставалась женственной, с ее длинными волосами и роскошными изгибами фигуры, теперь не скованной весом тяжелой ткани, она двигалась с грацией и скоростью.

— Как бы ты хотела начать? — сказала Анна. — У тебя есть предпочитаемое оружие? Или нам полазать? Работа на перекладине?

— Все, что ты считаешь лучшим, — ответила Ариадна.

— Нам начать с клинков? — сказала Анна, беря один со стены.

Что бы ни делала Ариадна в Идрисе, это определенно не включало усиленные тренировки. Она окончательно уверилась в этом. Когда она делала бросок — руки ее были слабыми. Анна подходила и инструктировала ее, заставляя себя сохранять самообладание, когда она брала руку Ариадны в свои, и показывала ей бросок. Она была на удивление хороша в скалолазании, но добравшись до потолочной балки, она неудачно ухватилась и упала. Анна прыгнула под нее и аккуратно поймала во время падения.

— О, очень впечатляюще! — сказала Ариадна, улыбаясь.

Анна стояла там несколько мгновений, все еще с Ариадной на руках, не уверенная, что делать дальше. Было что-то во взгляде Ариадны, в том, как она смотрела на Анну, будто загипнотизированная.

Что она спросила? Как могло это случиться с кем-то вроде Ариадны?

Это было слишком.

— Очень хорошая попытка, — сказала Анна и осторожно поставила ее на ноги. — Только… следи куда наступаешь.

— Думаю, на сегодня мне хватит, — отметила Ариадна. — Как можно развлечься в Лондоне?

О, так много возможностей.

— Ну, — сказала Анна. — Как насчет театра и зоопарка?..

— Нет, — Ариадна взяла одну из подушек и покрутилась вокруг нее. — Уверена, ты знаешь место для настоящего веселья.

— Ну, — сказала Анна, лихорадочно подбирая слова, — знаю место, полное писателей и поэтов, и оно лучшее. Открывается после полуночи.

— Тогда, полагаю, ты возьмешь меня с собой, — сказала Ариадна, и ее глаза сверкали. — Буду ждать тебя в полночь у окна сегодня.

Ожидание в тот вечер было мучительным.

Анна возилась со своим ужином и смотрела на часы через всю комнату. Кристофер складывал в пирамиду морковки на тарелке, очевидно, занятый мыслями о разработке очередного механизма. Ее мама кормила Александра. Анна считала удары собственного сердца. Ей приходилось отчаянно стараться оставаться незаметной. Она провела некоторое время в семейной комнате с малюткой братом; она взяла книгу и листала, быстро пробегая глазами по страницам. К девяти она все же смогла лениво потянуться и сообщить, что собирается принять душ и лечь спать.

Вернувшись в свою комнату, Анна подождала, пока не услышала, что остальные домочадцы пошли спать, прежде чем переоделась. Ей потребовалось время чтобы почистить и заштопать свой наряд настолько хорошо, насколько она только могла. Когда она оделась, она выглядела и наряднее, и опаснее. Она решила, что именно так будет одеваться, если попадет в приключение или даже встретит Ариадну.

Она выскользнула из своего окна в одиннадцать, спустилась по веревке, которую забросила обратно внутрь. Она могла бы и спрыгнуть, но ей потребовалось время, чтобы хорошо заправить волосы в шляпу. Она отправилась к Белгравии и в этот раз она не беспокоилась о том, чтобы избегать освещенных фонарями участков дороги. Она хотела быть увиденной. Она гордо выпрямила спину и шла широкими шагами. И чем дальше она шла, тем увереннее становились ее походка, и четче ее ощущения. Она приветствовала, коснувшись пальцами шляпы, леди в проезжающем навстречу экипаже, леди улыбнулась и застенчиво отвернулась.

Анна знала, что теперь она никогда не сможет снова носить платья. Она всегда любила театр, саму идею представления. Первый раз она надела одежду своего брата, это было представление, но каждый раз, когда она делала это вновь, игра становилась все реальнее. Она не была мужчиной, да и не хотела им быть — но почему мужчины должны получать все хорошее от мужественности только по случаю рождения? И почему ей, Анне не следует носить их одежду, пользоваться их уверенностью и привилегиями?!