Алин Крас - Магия Голоса

Вначале нашей совместной жизни с Лазарэлем, я была счастлива. Ходила гордая, довольная собой, дескать, вот я какая самостоятельная, настойчивая, не опускающая руки, как бы трудно ни было достичь задуманного. Я получила и любовь желанного мужчины, и, наперекор родителям, совместную жизнь с ним. Свысока поглядывала на сверстниц — вот, какая я уже взрослая! Радовалась, что любима, и млела от обращения ко мне Лазарэля — «Сокровище моё». Даже его тотальная ревность ко всему: моим близким, моим музыкантам, моим увлечениям, всё это, казалось мне проявлением его любви.

Наверное, в словах «жизненный опыт» есть смысл. У Лазарэля он был, а у меня нет. Я даже не заметила, как он сузил круг моего общения и интересов, целенаправленно подчиняя и приковывая меня к себе. Он хотел, чтобы я пела только для него, ревниво ограничивал моё участие в концертах, где на меня смотрит множество глаз. Заверял, что мы не нуждаемся в моем заработке, что он сам, без проблем, обеспечит меня всем необходимым. Особенно его злило моё тесное общение с гномом и орком в моей музыкальной группе. Когда я впервые отчётливо поняла его брезгливое презрение к представителям других рас, то в шоке спросила:

— Но я сама полукровка, как же ты тогда можешь меня любить?

— Твоя мать относится к той расе, смешение кровью с которой можно примириться. Её внешность, хоть и отличается от нашей, но не отталкивающая. Она умна, а знаниями и умениями, которые достигла её раса в другом мире, можно только восхищаться.

Постепенно, что бы не злить Лазарэля и не ссориться с ним, мои репетиции к концертам, да и само участие в них, сошли на нет. На попытки Рона, Маркуса и Такисарэля выяснить, что происходит, я не решалась рассказать правду. И нарочито безмятежно уверяла, что пока мне это не интересно, и нам надо сделать перерыв в выступлениях. Так, наша музыкальная группа распалась.

Даже моего ездового ящера пришлось отдать в пользование Александрэля, так как мне стало некуда на нём ездить. И в состязаниях по стрельбе из лука пришлось отказаться, потому что Лазарэль считал, что это не женское дело.

Все мои попытки к сопротивлению и хоть какой-то самостоятельности Лазарэль воспринимал, как вздорные капризы, которые его раздражали. А любое проявление с моей стороны слабости и покорности поощрял нежными словами и чувственными ласками. Он сердился, когда я произносила «я сама», и был готов исполнить любое мое желание, когда я в шутку обращалась к нему со словами «мой Повелитель».

Он контролировал каждый мой шаг, каждый мой вздох, а его забота обо мне не знала границ. Стремясь создать мне в быту максимальный комфорт во всём, обеспечить всем самым лучшим, взамен он требовал демонстрации полной зависимости от него и лишал какой либо самостоятельности. «Отойди, не поднимай, не двигай, не трогай, не режь, я все сделаю сам». Хвала Небесам, я пока еще не слышала: «Не дыши, не думай, не живи». С ним было хорошо в постели, где я забывала о наших разногласиях, наслаждаясь его умелыми ласками. Но все остальное время превращалось в бесконечное противостояние и взаимное недовольство.

Правду говорят, что первая любовь слепа! Ей свойственно видеть такие черты в своих избранниках, которых, зачастую, на самом деле, нет. Понимать, что происходит, я стала не сразу. А когда прозрела, осознала, что такие отношения и такая жизнь не для меня, что каждый из нас сделал неправильный выбор.

Пришло отчаянье. Что делать? Вернуться к родителям? Совестно. Я всего-то год как замужем. Сама этого упрямо добивалась, не слушая их советов. А все знакомые, перед которыми я совсем недавно задирала нос, что будут думать и говорить обо мне? О-хо-хо-х… стыдно!

Да и моя любовь к Лазарэлю не ушла, если бы не жёсткий запрет на мою независимость хоть в чём-то, я была бы счастлива. Ведь его внимание и забота искренние, а его ласки такие нежные, желанные, чувственные, приносящие ни с чем несравнимое удовольствие, отказаться от которого кажется немыслимым.

Я решила, что надо попытаться откровенно поговорить с Лазарэлем, несмотря на то, что он будет сердиться, и, как обычно, постарается увести неприятный разговор в сторону или загасить конфликт в постели. Объяснить ему, что я не отношусь к «домашним» женщинам, которые всю свою жизнь посвещают только дому, мужу, ребёнку. Если он и дальше будет пытаться выковывать из меня совсем другую личность, я вернусь к родителям.

Такой разговор состоялся, несмотря на попытки Лазарэля заткнуть мне рот жаркими поцелуями. Шантаж моим уходом к родителям не произвёл на него большого впечатления. В ответ он сказал, что я слишком гордая, чтобы вернуться к ним обратно. А то, что он ограничивает мою личную свободу, Лазарэль объяснил тем, что я ещё маленькая, наивная, несовершеннолетняя, не способная отвечать за свои поступки. И постольку поскольку он несёт за меня всю ответственность, ему и решать, как мне лучше жить и чем заниматься. И что действует он, исключительно, в моих интересах. Закончил он свой монолог словами о том, что его поведение не деспотизм, как я выражаюсь, а всепоглощающая любовь, что никто и никогда не будет так преданно, беззаветно, безумно и страстно любить меня, как он.