Тесса Доун - Кровавое пробуждение

Маркус подумал о том, что должен телепатически связаться с братом и рассказать о том, что произошло. В конце концов, это имеет большое значение для их расы. Но не сейчас.

Не сейчас.

Сейчас он будет надежно держать в руках ангела из своих снов и нежиться в мире фантазий. Сейчас он позволит себе помечтать о том, что она принадлежит ему.

Казалось, время остановилось. Солнце как будто просто прекратило свое путешествие по небу, а небеса затаили дыхание, пока Маркус наслаждался изяществом Киопори… упивался ее хрупким телом, благоговейно прижимая к себе. Спустя столетия он впервые почувствовал себя живым.

Принцесса медленно открыла глаза.

Боже, она поразительна.

Киопори посмотрела на него без страха, протянула руку и нежно прикоснулась ладонью к его щеке.

— Маркус?

Мужчина замер. Ее голос, когда она говорила с ним, был подобен песне птицы.

Господи, она знает его имя!

Маркус неуверенно улыбнулся.

— Да.

Она несколько раз моргнула.

— Ты воин… из моих снов.

Маркус задрожал, коснулся ее лба своим. Он никогда не встречал эту женщину, хотя хорошо знал ее, знал о ней все. Как она двигается, как говорит, как чисто звучит ее смех, как элегантно падают ее волосы на обнаженные плечи, когда она… раздевается перед сном.

Маркус закрыл глаза, испугавшись надежды. Он был одинок… всегда. Рожденный вместе с Темным близнецом и вынужденный стать отшельником после исчезновения отца. Пятнадцать столетий он носил проклятье мужчины, которому не суждено найти предначертанную ему женщину. Гармонию он обретал только в своих снах, наполненных любовью к той, которой не мог обладать — на протяжении нескончаемых веков. Теперь же она была здесь…

Открыв глаза, он натолкнулся на встречный взгляд, в котором отразилось узнавание: она тоже знала его.

Маркус медленно выдохнул.

— Я ждал тебя тысячи лет, — произнес он не своим голосом.

Киопори изучала его лицо. Она нежно прочертила линию от его подбородка к угловатым мужским скулам, пальцы осторожно следовали четким контурам мужского лица. Затем внезапно отвела руку и улыбнулась.

— А я тебя, воин. Я тебя.

Маркус прижал ее к сердцу так, словно она была воздухом, которым он дышал — самой драгоценной вещью на земле — потому что так оно и было. Когда, наконец, он отпустил, по ее щекам текли слезы. Он нежно смахнул их.

— Откуда ты пришла, ангел из моих снов?

Киопори покачала головой.

— Я… Я не знаю точно. Какой сейчас год? И что такое… Кровавое Проклятье… о котором ты говорил? И где я?

Теперь Маркус затряс головой. Ух, ты. С чего начать? Может быть, с того, что не очень травмирует.

— Ты в Лунной Долине.

— Лунная… что? Это где-то в Румынии? — она обвела взглядом землю в лесу, каньоны вдалеке и макушки высоких гор. — Мы сейчас в Альпах Трансильвании?

Маркус побледнел.

— Нет, Киопори, ты в Северной Америке. В Скалистых Горах.

Киопори приподнялась, и Маркус помог ей встать на ноги. Она медленно огляделась.

— Значит, мы пересекли Большое море, если я правильно помню, — она потерла глаза, как будто только проснулась. — А чужая необитаемая страна зовется… Северной Америкой? Да, точно, Фабиан привел нас сюда. Меня и Ванью. О, Боже, Ванья! — послышались нотки ярости в ее голосе. — Ты должен помочь мне найти мою сестру. Немедленно!

Киопори рассказала невероятную историю о том, как она и Ванья бежали из Румынии перед Проклятьем, как Фабиан погрузил их в магический сон в ожидании возвращения их брата Джейдона.

Маркус проследовал за Киопори к месту ее пробуждения и осмотрел поверхность земли в поиске аномалий. К счастью, стояла ранняя осень, и почва остывала. Он не умел смотреть сквозь землю, но с легкостью мог заметить мельчайшие изменения в температуре, так будто в него встроены инфракрасные датчики. Где бы ни была Ванья, ее тело должно испускать четкие, легкоузнаваемые сигналы.

Видимо, камера магического сна располагалась в десяти футах под ним и, примерно, в пяти футах к востоку от места, где лежала Киопори… в течение двадцати восьми веков. Небесные Создания не были ни богами, ни людьми, а детьми от союза этих двух видов с очень длинной продолжительностью жизни. Но и бессмертными они не являлись.

Нет, бессмертие — жестокое наказание, которое получили мужчины, обращенные в вампиров во время Проклятия, сделавшего их страдания бесконечными. Так что подвиг Фабиана был ничем иным как удивительной отсрочкой жизни — живые, но не стареющие на протяжении многих лет. Наложенное заклинание могло быть разрушено только тогда, когда вернется их любимый брат Джейдон.