Алла Биглова - Дневник Рейвенкловки [СИ]

Тем не менее, первой, что я влюбилась в Эдварда — мальчика с моего курса и с моего факультета, узнала именно Элл. Она поддержала меня, рассказывая, как надо вести себя с парнями такого типа. Будучи на 4 курсе она уже встречалась со вторым парнем, что было не особо удивительно с её-то характером.

На 5 курсе я сдружилась с Эдом, он полностью мне доверял, подкалывал меня, иногда подшучивал и просил поцеловать, что являлось дружеским поведением. Но я почему-то упорно отрицала его чувства к себе. Может даже и боялась их.

Всё поломалось с треском на рождественских каникулах, когда Эд оказался единственным парнем, который остался в комнате пятикурсников — у его семьи были какие-то проблемы, и они не смогла его забрать. В тот вечер я засиделась у него в комнате, мы играли в шахматы, и я без проблем ставила ему маты (благодаря папе я играла лучше — он с детства выращивал из меня чуть ли не гроссмейстера), и в конце концов разозлила бедного мальчика, отчего тот меня поцеловал.

В ту ночь я осталась ночевать с ним. Не думайте, ничего такого между нами не произошло. Я призналась ему в любви, он подбивал меня на секс, но к чести парня, когда я сказала «нет», он меня не тронул. Остановило меня то, что он не обозначил свои чувства ко мне.

Можно долго осуждать меня, ведь мне было всего пятнадцать лет, а я чуть не начала половую жизнь, но, если посмотреть на это с другой стороны: нас, студентов, примерно одного возраста, отправляют в одно место под присмотром только преподавателей, которым, в сущности, наплевать чем мы занимаемся в свободное от занятий время. Ошалев от такой свободы, студенты и не такое творят, а я в тогда сохранила честь и достоинство, не потеряв голову, хотя так хотела этого.

После ночи, проведённой вместе, я убежала к себе (не понимаю этого хогвартского запрета — девчонки к мальчишкам могут ходить, а парни — нет), умылась и поспешила на завтрак, но Эд в Большой зал так и не спустился.

Он пропал на пять дней. Вообще. Из Хогвартса. Я не стала его искать, давая время подумать. Впрочем, вскоре он написал мне по ЯИТе, сообщив, что мать резко забрала его домой, что он извиняется и скучает по своей музе.

Когда он вернулся, мы отправились в Хогсмид, прогуляться по улочкам, настойчиво изображая друзей. Не получилось.

К концу прогулки, повалив друг друга в снег, мы снова целовались.

Так продолжалось около месяца. Мы продолжали гулять как друзья, заканчивая прогулки не очень дружескими занятиями.

Я рассказала это Эллен, она посоветовала поговорить с ним, пока не поздно, но я настойчиво молчала, не решаясь спросить, кто мы друг другу.

В конце концов я не выдержала, и напрямую его спросила:

— Кто мы друг другу?

На что получила ответ:

— Друзья.

— Друзей не целуют, — в сердцах выкрикнула я.

Это произошло в Хогсмиде, рядом с пабом «Три метлы». То место я долго не могла посетить, чувствуя боль, ностальгию по прошлому.

После этого мы больше не общались, а через неделю выяснилось, что они с Эллен встречаются.

Это было неожиданно, но я спокойно отнеслась к этому. Джулия до сих пор удивляется, как я с такой лёгкостью могу отказываться от людей.

Лёгкостью?!

Пару месяцев на совместных занятиях со Слизерином мне было невыносимо тошно смотреть, как они сидят вместе, обнимаются и вылизывают друг друга.

Лёгкостью?!

Мне было тяжело сидеть с ним за одним столом и… улыбаться.

Моя подруга всегда зрит в корень. Но, раз я смогла обмануть свою подругу, значит, смогла обмануть и других, а это главное.

Спустя пару недель, правда, я не спала всю ночь — готовилась к Трансфигурации, нужно было написать реферат, а я всё оставила на последок. Естественно утром девочка-сплетница с моего факультета на пару курсов младше меня, увидев моё состояние тут же спросила:

— Кэролайн! Ты выглядишь усталой, словно вот-вот расплачешься, — она явно заметила огромные синяки под глазами. — С тобой всё в порядке?

— Спасибо, Марлен, всё хорошо, — с этими словами я достала злополучный реферат, показала ей. — Попробуй такую вещь написать за ночь и не заплакать.

Не знаю, поверила ли она мне, но отстала. Кстати, за него я получила «выше ожидаемого», профессор Макгонагалл поняла, что я писала его второпях. Зная мои способности, она требовала от меня больше, пытаясь заставить делать всё вовремя и не лениться. Но, простите, это мой склад ума — я могу делать всё только в последний момент, мозговым штурмом. Иначе — никак.

Потом я, в силу своей ветрености, влюбилась в другого и мне честно было по барабану на всё это. С Эдвардом мы больше не разговаривали, словно являлись друг для друга призраками.