Алена Федотовская - Милый враг мой [СИ]

— Но портреты в моем медальоне говорят об обратном.

— О каком медальоне ты говоришь?

Селина просунула руку в вырез ночной рубашки и осторожно извлекла медальон на тонкой золотой цепочке.

— Вот об этом, — девушка сняла медальон с шеи и, просунув ноготь большого пальца между двумя половинками, раскрыла его. — Взгляни.

Софи склонилась над медальоном. Внутри его были помещены два миниатюрных портрета — мужчины и женщины.

Пристально рассмотрев обоих, Софи повернулась к подруге.

— Кто они, Селина? Это твои отец и мать?

— Да.

Софи вновь бросила взгляд на медальон, затем на Селину и снова на портреты.

— Ты похожа на них. Твоя мать была очень красивой женщиной, — задумчиво произнесла она. — Такая изысканная, утонченная… Я думаю, тот, кто хоть раз увидел ее, не смог бы забыть ее. А твой отец… черты его лица говорят о благородстве, а глаза выдают ум. К тому же он тоже был очень красив. Наверняка многие помнят их, ведь прошло не так уж много времени. — и, недоуменно взглянув на подругу, добавила, — ты потеряла память, но этот медальон все время был при тебе, не так ли? Почему ты никогда никому его не показывала?

Селина грустно вздохнула.

— Ты права, медальон всегда был при мне. Но ведь я могла только догадываться, кто изображен на портретах внутри него. Хотя… конечно, я всегда была уверена, что это мои родители, но кому я могла бы показать его? Кроме настоятельницы, сестры Анны, никто из живущих здесь не бывал в свете, ведь это монастырь для сирот, для «оборванок без роду, без племени», ведь именно так она называет нас за глаза? До сих пор не понимаю, как светская львица в мгновение ока превратилась в монашку! Я не верю сестре Анне, в каждом ее слове, в каждом движении скользит ложь. Она ненавидит меня, и взаимно. Поэтому если бы я показала ей медальон, она промолчала бы, или, хуже того, солгала, даже если и узнала моих родителей. А остальные могли решить, что я украла медальон. Ведь я не помнила своего прошлого. Та пожилая женщина, которая привезла меня и которая, как я знаю теперь, была моей няней и спасла меня, сказала, вероятно, в целях моей безопасности, что я ее внучка. Многое из того, что случилось более трех лет назад, я не понимаю, но одно знаю точно: я — Селина де Лодвиль, и собираюсь заявить об этом, в первую очередь королю. И обязательно найду мерзавца, который убил моих родителей, и он сто раз пожалеет, что сделал это!

Софи порывисто схватила подругу за руку.

— Успокойся, — и, хотя была возбуждена не меньше, добавила, — ты не должна так нервничать! Прошу тебя, расскажи по порядку, что ты еще вспомнила.

Селина рассказала подруге о намерении родителей познакомить ее с возможным женихом, об ужасном взрыве в замке, о гибели родителей, свидетельницей чего она стала, о незнакомце в маске и с кинжалом, о беспамятстве и маленьком путешествии в объятиях Людовика Анжуйского. Она умолчала лишь об их разговоре с дофином, сказав Софи, что ничего не помнит, чем сильно огорчила девушку.

— Ну вот, — с ноткой недовольства в голосе сказала Софи, — а я надеялась услышать от тебя все подробности твоего знакомства с принцем.

— Да это и не знакомство было, — рассмеялась Селина, — ведь он представился мне, а я ему нет.

— И что ты теперь собираешься делать? — спросила Софи. — Отправишься в Париж?

— Да, но мне придется сделать это тайно: я не хочу, чтобы сестра Анна узнала, что я дочь герцогов де Лодвиль до того, как я поговорю с королем. Она не поверит мне, но даже если и поверит, все равно не признается в этом. Скорее объявит сумасшедшей, нежели позволит отправиться в Париж.

Страх, удивление и легкая зависть одновременно отразились в глазах Софи.

— Значит, ты совершишь побег под покровом ночной темноты, как настоящая романтическая героиня? Может быть, ты даже покинешь монастырь через окно?

— Софи, у тебя слишком богатое воображение, и ты начиталась романов о любви. Остается добавить, что под стенами монастыря меня будет ждать принц на белом коне… Ну, не хмурься, я вовсе не имею в виду Людовика Анжуйского, он не единственный принц на свете, к тому же, насколько я помню, его высочество предпочитает вороных лошадей…

Неожиданно колокол на башне оповестил окрестности об утренней молитве: его мелодичный звон раздавался далеко за стенами монастыря. Прервав саму себя, Селина воскликнула:

— Нужно торопиться. Если опоздаем, то сестра Анна может запретить мне видеться с Дэлом, а я не могу этого допустить, особенно сейчас.