Ная Геярова - Леший. Четвертые врата (СИ)

– Ну и ладно, – до странности спокойно отреагировал водила, кивнул и уехал, стоило Кондрату захлопнуть дверь. Даже не узнал, что произошло. А должен был? Фиг его знает. Наверное, должен был. Ведь любопытство – это нормально. Ненормально спросить, чего случилось и уехать. Хотя кто его знает. Духота.

***

У дома уже скопился народ. Вечно ахающие старушки и тетки с потными лицами, серьезные покачивающие головами мужики. Леший прошел под лентой, перекрывающей ход любопытным, и поднялся на пятый. Дверь в квартиру была открыта. В коридоре прислонившись к стене, стоял полный невысокий мужик, в котором без труда узнавался капитан Разумов – главный следователь центрального управления.

– Значит, вы вошли первым, так? – спросил он устало, и вытер мятым платком со лба пот. Перед ним на полу, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, сидел парень лет тридцати пяти.

– Да, – он даже не ответил, а выдавил с каким-то щенячьим срывающимся хрипом.

– Что дальше?

– Она закричала.

Следак из главка вздохнул.

– Дальше.

– Закричала, закричала... – парень уронил голову в ладони. Плечи затряслись.

– Медиков вызывали? – спросил Кондрат.

– Вызывали, – со вздохом, не оборачиваясь, ответил Разумов. – Смысл то. Вкололи успокоительное. Думаю, толку не будет. Не сегодня точно. А шею уже мылят, – он, наконец, обернулся к Лешему. – Слушай. Ты в свой участок его отвези, а утром допросим.

Кондрат с сомнением посмотрел на подвывающего раскачивающегося парня.

– Может отпустить? Пусть дома отходит.

Разумов хмыкнул, очередной раз протер сжатым в ладони платочком лицо.

– Леший, ты совсем охренел! А ежели это он... её того. Отпустим, и поминай, как звали. Заберешь в отдел... – помолчал, и добавил. – Духота, мочи нет.

– Кипр Иванович, у меня забито все. С понедельника дня не проходит, чтобы толпы гопников, бомжей или пьяньчуг не привели. Куда я его? В кабинет?

Капитан, Разумов Кипр Иванович, свел брови и глянул на Лешего устало, отчужденно. Его б воля, он и паренька этого и Лешего, к чертям… напрочь… с глаз долой. Но шею мылят…

– Да хоть к себе домой, я за… – он что-то хотел сказать, посмотрел на сержантика за спиной Кондрата, вздохнул. – Только, чтобы завтра утром, он был у меня.

– Так и забирали бы к себе сразу, – нахмурился Леший.

– Тяжелый ты, майор, – поморщился Разумов. – Это твой район? Твой. Вот ты и заводи дело, отмечай. Всё как положено. А вот с утра…

– Так с утра, всё равно ж в главк забираете.

– Ты мне мозг не выноси, – Кипр Иванович засунул комком платок в карман. – Забрать заберем. Дом больно видный. Да только и ты своё место знай. Сказано – дело заводи, и этого... – он кивнул на парня. – К себе. Всяко оно может случиться. Потом греха не оберешься. Устанешь рапорты писать. В лучшем случае.

Леший почесал затылок.

– Пройду я тогда. На место...

– Да иди, чего там. Ваш участковый уже был, писульки с него возьмешь. Ну и наши там сейчас шустрят, чего подкинуть. Все в одну кучу соберешь, там разберемся, – и тут же повернувшись в квартиру, гаркнул: – Соловьев!

Из-за спины Кондрата вышел молоденький сержант. Как будто только и ждал.

– Ты присмотри за этим, – кивнул на паренька, сидящего на полу, – пока товарищ Леший здесь осмотрится.

– Есть, – кивнул сержантик.

– Вот и хорошо, а я пойду. Душно. Леший, ты смотри не упусти чего там. А то наши и ваши… Еееха, молодежь, куда смотрит, не знаю. Мне, скорее всего и отдадут дело. Не хочется... а отдадут. – Он тяжелой походкой направился к двери. Леший посмотрел капитану вслед. Разумов Кипр Иванович, старший следователь Яндырского ГУВД. Хороший мужик. Ленивый, правда. Но хороший. И пивка можно с ним, и по душам. И за душу, он, если нужно, может так взять, что тошно станет. Кондрату, слава Богу, пока не приходилось, хоть и наслышан был.

***

В большом зале с недавним ремонтом, явно хорошего дизайнера, были открыты окна. Местный медэксперт стоял на коленях перед трупом.

Молодая женщина лежала с широко открытыми глазами. Без какой-либо предсмертной мимики на лице. Спокойна. Красива настолько, что даже смерть не сделала её лицо отталкивающим, как это бывает. Без видимых следов повреждений или насильственной смерти. На вид лет тридцать пять-сорок. Волосы черные. Ноги длинные, обтянуты джинсами, кофта длинная, шерстяная ниже бедер, с длинным рукавом, что удивительно при нынешней-то погоде. На ступнях закрытые босоножки, плетеные, темно-синие, на плоской подошве. Всё целое. Девушка словно уснула с закрытыми глазами, даже тело лежит в естественной для сна позе. Никакого намека на убийство.