Ная Геярова - Моё прекрасное чудовище

© Геярова Н., 2021

© ООО «ЛитРес», 2021

© «Яуза-каталог», 2021

– Это лучшее предложение для тебя, учитывая условия, в которых мы оказались, – холодом слов тетушки Ирен можно было обращать в лед. – Ты должна быть счастлива, что на тебя вообще обратили внимание. Прими это предложение с честью.

– С честью?

Я с трудом проглотила готовые вырваться слезы. Ни за что не покажу тетушке Ирен, насколько мне больно. Я – единственная дочь герцога Лавона, ставшая волей судьбы сиротой и отданная на воспитание тетке. Если быть еще более точной, то это она, едва похоронив брата с женой, вселилась в наше родовое поместье вместе со своими двумя дочерями.

Они жили в моем доме, на деньги, которые выделял эсварийский банк на мое содержание. У отца был большой капитал. Если бы не он, меня бы давно уже выкинули из дома, отправив с глаз долой подальше в какой-нибудь богами забытый женский пансион. Но каждый месяц к нам приходил немолодой седой мужчина в очках и интересовался моим состоянием и не обижают ли меня. Под строгим взором тетушки я мрачно кивала и выходила из комнаты. Далее она вела разговоры с распорядителем без моего присутствия. И так должно было продолжаться вплоть до моего восемнадцатилетия, которое наступит будущей весной.

Но несколько месяцев назад наша жизнь круто изменилась.

Шаены.

Они пришли с далеких земель и завоевали наше государство. Как-то тихо и, можно сказать, по-скромному быстро обосновались в столице, жители которой попросту не могли дать отпор хорошо обученному и владеющему магией противнику. Поговаривали, что они чудовища, пришедшие из самой тьмы. Так ли это, никто выяснять не пробовал. Но несколько раз я сталкивалась с ними на улицах, и те тяжелые взгляды, которыми награждали шаены, были совсем не человеческими. Синие глаза с какой-то искоркой в глубине, будто там мечется некая затаенная сила, готовая вот-вот вырваться и уничтожить все на своем пути.

Банк, в котором находились все сбережения моей семьи, был арестован. Уже несколько месяцев мы не получали ни пенни. А то, что осталось на руках, слишком быстро растрачивалось тетушкой и сестрами.

Прислугу пришлось распустить. Остался лишь верный Дарьер. Он с детства проживал в моей семье и отказался даже в это тяжелое время покидать меня. Дарьер, пожалуй, был единственным, кого я считала своим близким человеком.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось кинуться в объятия его крепких рук и зарыдать. Но я продолжала стоять, до боли сцепив за спиной пальцы, и смотреть на тетушку.

– Я не намерена становиться постельной игрушкой для шаена.

Ирен поморщилась. Ее в последнюю очередь волновали мои намерения.

– Быть содержанкой не так уж и плохо. Это всегда практиковалось среди знати. Ты не исключение, тем более учитывая наше положение. Деньги и ценности у нас забрали. Все, что осталось, – это поместье да старый слуга, доживающий последние дни.

Я с трудом смолчала. Дарьер, при всем уважении к его годам, тянул весь этот дом, пытаясь угодить Ирен и ее дочерям. И хотя выглядел мой слуга от силы на шестьдесят и всегда казался бодрым, я знала, что ему куда больше, и удивлялась тому, откуда в его худощавом теле столько сил.

После прихода шаенов он взял на себя роль садовника, уборщика, лакея, горничного и даже повара. Я, чем могла, помогала ему. Да только моей помощи явно не хватало. Поместье было большим. А нас – всего двое. Даже не знаю, может, к счастью, что лошадей забрали солдаты при первой же проверке. Чистить и убирать за ними я бы не смогла, а Дарьер и так с ног сбивался в попытках хоть как-то содержать дом в порядке.

– Не смотри на меня так, – хмуро продолжила тетушка. – Я о твоей судьбе позаботилась.

«А заодно и о своей безбедной жизни», – с внезапной злостью подумала я.

– Ты ни в чем не будешь нуждаться. Это даже хорошо – быть… – Вот тут она замялась, подыскивая слово.

– Любовницей, – с яростью выдавила я. – Называйте вещи своими именами, дражайшая тетушка Ирен.

– Ты права, – тут же холодно согласилась она. – Ты уже взрослая девочка. Если станешь любовницей шаена, то у нас появятся деньги. Мы сможем отправить девочек на обучение в колледж и поправить свое семейное положение. Дом скоро совсем придет в упадок. Если мы как-нибудь не выкрутимся, его придется продать. Ты ведь не хочешь потерять свое родовое поместье?

Я не хотела. Дом – единственное, что у меня осталось.