Диана Хант - Дочь дракона

— Позаруйте сюда, дамы, — вывел из размышлений японец. Он показал на затененный столик в самом углу. — Думаю, вы не против оказать нашему заведению тесть и поприветствовать дядю рично.

Сглотнув и с трудом оторвав взгляд от росписи на стенах, я проследила направление, в котором показывал провожающий и вздрогнула.

Мы с Иришкой обе вздрогнули и испуганно переглянулись.

Из-за столика, приветствуя нас, поднялся мастер Горо.

— Сэнсэй, — пискнула Иришка. — А мы в самоволке.

— А то не вижу, — огрызнулась я, лучезарно улыбаясь сэнсэю.

Тот издалека сделал приглашающий жест присесть за его столик.

— Нам же торько завтра домой модзно, — забормотала Ариэлька, от паники, видимо, копируя манеру говорить сэнсэя.

— Да ладно тебе, — чувствуя холодок по спине и волнами подступающую панику, ответила я подруге. — Не портим компот. Он, вон, злым не выглядит.

Мы шли мимо танцующих и снующих туда-сюда официантов, причем с миром опять что-то случилось, он утратил четкость и даже как будто замедлился. Четкими были только мы, люминесцентные драконы по стенам, да мастер Горо, ожидающий нас у дальнего столика.

— Улыбается, — пробормотала Иришка, спотыкаясь.

Я подхватила подругу под локоть и сама с размаху впечаталась в амбала с выбритыми висками, тонкой косой и в татуировках. Вместо того, чтобы выказывать возмущение, амбал кивнул, словно знакомой, и, к моему вящему недоумению, посторонился.

— Конечно, улыбается, — ответила я подруге, имея ввиду мастера Горо. — Он же японец, им положено улыбаться по поводу и без.

— Когда нас на тренировках мочит, как котят, тоже улыбается, — некстати вспомнила Ирка. — А сегодня во время товарищеского суда, говорят, сиял.

— Не нравится мне это, — пробормотала я, и судя по моське Ариэльки, подруга со мной согласна, что называется, на все сто.

Тем временем мы прошли танцпол насквозь, и, как бы нам ни хотелось это отсрочить, подошли к столику, у которого ждет мастер Горо.

— Какая приятная неозиданосць, — широко улыбаясь, отчего я еще больше похолодела, а у Ирки начал дергаться глаз, проговорил сэнсэй. — Таса-сан, Ирина-сан, рад приветстувовать вас в сваем крубе.

Мы с Иркой переглянулись. Это что же, его клуб?! А зачем ему тогда наша академия… А как же…

Следуя приглашающему жесту сэнсэя, мы с Иркой быстро присели за столик. Японец продолжил.

— С Витарием Вради-ре-но-вицем мы уже падзнакомирись, Таса-сан, вам привет. И вам тодзе, конесьно, Ирина-сан.

Тут и у меня глаз дернулся. Он что же, с отчимом моим знаком? Это мне нравится… Мой отчим, Виталий Владиленович, владелец нескольких крупных клубов и сети ресторанов быстрого питания, хм… правильней сказать, предприниматель. Скажем, предпринимателем он стал в лихие девяностые, когда выживали только сильнейшие, и вот, знаете, выжил и еще как…

Нет, я никогда не упрекала мамочку из-за папы, я его и не видела никогда, а Кирюха и вовсе — моя слабость и моя отрада, да и Виталий Владиленович мужик четкий и правильный. Я перед ним всегда робела, в этом смысле он один из немногих. В последних классах школы мама как-то унюхала от меня запах табака, как мы с Иришкой не наминали орбита, не помогло. Так вот, когда мама рассказала отчиму, тот заперся со мной на кухне, бросил на стол пачку тонких сигарет и приказал:

— Кури.

Сам уселся напротив и тоже закурил.

Я дрожащими пальчиками выудила одну, и принялась нервно чиркать зажигалкой, которая отчего-то решила сломаться. Отчим выбросил вперед руку, помогая прикурить, и пока курила, смотрел пристально, не отрывая взгляд. Когда затушила окурок, спросил:

— Нравится?

Я испуганно помотала головой.

Отчим кивнул, показалось даже, что не мне, а своим мыслям, а я больше ни разу не притрагивалась к табаку. Не знаю, что произошло тогда, но каждый раз, как предлагали, вспоминала пристальный взгляд отчима, который за все годы их с мамой брака ни разу даже голоса не повысил, и вот не хотелось.

Виталий Владиленович, — все время хотелось его назвать «папой», но вот эта самая робость напополам с немым обожанием отчего-то не позволяла, — он и предложил военную карьеру, видя, что с моим темпераментом иначе не сладить. Он всегда выгораживал перед мамой, когда приходила домой с ободранными коленями и в синяках, даже как-то помогал скрыть следы «преступления» — лично смазывал ссадины йодом и бинтовал руки после падения на арматуру на стройке…

Словом, отчим у меня очень непростой человек, и отношение к нему неоднозначное, и вот мастер Горо сказал, что они познакомились, а у меня сердце в пятки. Неужели сэнсэй Виталию Владиленовичу рассказал о случившемся утром в душевой академии? Тогда Гадаеву и компании прям очень-очень желательно самим бежать сдаваться в руки родной полиции. И лучше, если со всех ног.