Чертова Кукла - Песнь ангелов [СИ]

— Маргарита, — девушка, наконец, сняла очки, демонстрируя нам глаза. Она была действительно хороша; настолько, что забывались все странности в ее поведении. Тугие кудри темных волос обрамляли лицо, красивые глаза сине-зеленого цвета, прямой нос, пухлые губы. И поверх — такое отчаянье, такая тоска, что впору завыть. — Василиса, мне нужно приворожить одного человека, — помедлив, Рита достала из сумки фотографию. — Максим Ивлев.

Васька кивнула, взяв в руки снимок, закрыла глаза и забормотала что-то себе под нос, водя ладонью над изображением. Длилось это минуты две, после чего ведьма нахмурилась, сбиваясь с монотонного ритма.

— Что же это такое? — в недоумении она вглядывалась в лицо на фотографии. — Расскажите о нем подробнее… А я пока расклад сделаю на вашу совместимость.

Тут же знахарка убрала со стола все предметы, включая скатерть, достала из ящика потрепанную колоду собственноручно сделанных карт.

— Ему тридцать три года, своя фирма… Мы раньше работали с ним, даже жили вместе… А потом, — губы говорившей скривились, будто она вот-вот заплачет, — а потом Макс выгнал меня из дома и попросил уволиться.

— Так прямо и выгнал?

— Нет… Не совсем. Сказал, что нет любви, и жить вместе со мной он больше не может.

Все-таки сдержаться ей не удалось. Закусив губу, Маргарита заплакала, тихо, без истерик, но так обреченно…

Любопытство — мой самый большой недостаток. Меня так и раздирало посмотреть, что же из себя представляет Максим, из-за которого эта красотка отчаянно ревет в нашей «приемной». Поэтому я не торопясь подошел к лавке и примостился рядом с ведьмой.

— Кыш, — шикнула на меня Марго.

Вся жалость к ней испарилась в один момент. Да я ее за это!.. Да она у меня сейчас!.. Да Васька ее в лягушку заколдует!

— Нет, нет. Он мне помогает, — строго произнесла Василиса, почесав мое ушко. — Черных котов нельзя гонять.

А я, мурлыкая от прикосновений знахарки, с самым наглым видом смотрел на даму в красном. Съела? Так-то, на ведьминого кота шипеть. Тем временем Василиса начала тасовать колоду:

— Снимите верхние карты на себя, — объяснила она и тут же зашептала над ними привычный заговор на удачное гадание, который даже я знал назубок. — Тридцать шесть сестер, кумовьев и снох, братьев и сотоварищей. Сослужите мне службу верную, дружбу неизменную. Тридцать шесть картей, четырех мастей, скажите мне всю истинную правду, чего мне ждать-ожидать, чего опасаться, за какое дело не браться. Всех вас призываю и называю и выговариваю: Слово крепко и картам лепко. Аминь.

После чего молча протянула их клиентке.

Дама в красном закрыла глаза и неуверенно подтолкнула карты мизинцем на сердце. Верхние, чуть колыхнувшись, плавно опустились на стол, перевернувшись рубашкой вниз. Все три — пиковой масти.

— Ничего страшного, — успокоила Васька гостью, одним движением собирая их обратно в колоду. — Сейчас уточним все; бывает, карты не хотят говорить.

Я знал — что-то пошло не так. Не мог объяснить, но в таких случаях меня накрывает неприятное ощущение, от которого шерсть дыбом становится. Посетительница перевела взгляд на меня и спросила вмиг охрипшим голосом:

— Скажите, ведь упавшие карты тоже что-то значат?

— Да, — Васька повернулась к столу спиной, вытаскивая другую колоду. Лицо ее было хмурым. — Кажется, на Максиме проклятие. Сейчас попробуем разобраться.

На этот раз, на стол легли карты Таро, такие же потрепанные, как и предыдущие. Все повторилось: Васькино бормотание, тасовка, расклад. В комнате потихоньку темнело, закатное солнце почти не освещало эту сторону дома. Царившие молчание нарушили только большие настенные часы с маятником.

Тик-так. Тик-так.

— Вижу, что рядом с ним постоянно девушки, но ни одной из них не удастся стать его женой.

— Почему? — Маргарита подалась вперед к Ваське, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— На его сердце печать одиночества, и никто не в силах ее снять.

— Что это значит?

— Он никогда не полюбит. Никогда и никого.

Тик-так. Тик-так. Никогда и никого.

Маргарита хлопнулась в обморок. Васька засуетилась вокруг нее, принялась приводить в чувство, отпаивать ромашковым чаем.

— Я люблю его, — рыдала гостья, размазывая тушь по лицу. — Я жить без него не могу…

— Не плачь, все пройдет, — Василиса гладила девушку по голове, точно маленького ребенка, и нашептывала ей на ухо успокои. Потихоньку Маргарита пришла в себя и перестала завывать.

— Тогда я его убью. Или со мной, или ни с кем.