Хейзел Хантер: Колин

Девушку звали Ясмин, и ее мать только что умерла после продолжительной борьбы с раком. Это само по себе достаточно ужасно, но истинным кошмаром для Ясмин стало то, что она чувствовала себя вовсе не так, как ей хотелось бы.

— Я просто чувствую такое… такое облегчение, — произнесла она напуганным шепотом. — Я ненавижу себя, но я чувствую такую свободу.

Селена, которая сама прошла через некоторые проблемы со свободой, кивнула.

— Это нормально. Твоя мама страдала, но теперь ее страдания закончились. Многие люди чувствуют себя так, особенно если их родители болеют чем-то вроде рака.

Ясмин помотала головой.

— Нет! Дело… дело не в этом, или не только в этом. Нет, проблема в том, что я в любом случае чувствовала бы себя так. Моя мама, эээ… была ко мне не очень добра.

— Понимаю.

Уклончивый ответ Селены тут же заставил девушку защищать свою покойную родительницу.

— Не понимаете, вы правда не понимаете! Во времена моего детства она то и дело болела, и у нее не всегда хватало времени, сил или терпения заботиться обо мне и моих сестрах. Я старалась изо всех сил, но иногда не получалось. Иногда она злилась, если у меня подгорал ужин. Иногда она орала, если я забывала подмести полы.

— Она не только орала? — твердо спросила Селена.

Она и раньше слышала вариации этой истории, и понимала, когда кто-то оправдывает того, кто этого не заслуживает.

Ясмин дернулась, как будто пыталась избежать удара, а потом нервно пожала плечами.

— Наверное, да. Рукой, ремнем. Но только тогда, когда я давала отпор, и это было не слишком больно.

Хватит и этого, зло подумала Селена.

Такого доброго от природы и хорошего человека, как Ясмин, даже намек на наказание может довести до слез. Более того, физическое наказание — особенно в адрес ребенка, слишком маленького, чтобы выполнять порученную работу по дому — это жестокость в чистом виде.

Селена окинула взглядом закусочную. Остальные посетители жили в собственном мирке, и она знала, что повар скорее всего читает комиксы на кухне. Снаружи снег валил все сильнее и гуще. Ее смена почти закончилась, и скоро она с нескрываемым облегчением сможет пойти домой. Не нужно было беспокоиться о том, что она вымотается, или ей придется иметь дело с какими-то неожиданностями.

— Ясмин, ты очень, очень хорошая девочка, — пробормотала Селена. — Почему бы тебе не посмотреть на меня, мм?

Ясмин удивленно подняла взгляд и неподвижно замерла, когда Селена посмотрела ей в глаза. Селена прекрасно понимала, что происходит. Когда их взгляды встретились, Ясмин увидела глаза Селены, глубокие и золотые как мед. Ясмин чувствовала, как ее накрывает ощущение безграничной апатии, и у нее не осталось желания сопротивляться этому.

Селена просидела с Ясмин еще одну минуту, медленно считая до шестидесяти. Это обеспечивало достаточно глубокий транс, и Селена удовлетворенно кивнула. Еще один быстрый взгляд на закусочную подтвердил, что никто не смотрит в их сторону. Она повернулась обратно к Ясмин.

— Грустно, очень грустно, что твоя мать умерла, — тихо сказала Селена низким торопливым голосом. — В детстве тебе пришлось нелегко, и твоя мать не очень хорошо справлялась. Вместо того чтобы поднять руки и признать, что ей нужна помощь, она свалила все на тебя, и это было жестоко и несправедливо с ее стороны. Ты меня понимаешь? Это было несправедливо.

Ясмин кивнула, как будто одурманенная, и Селена сообразила, что она рассказала далеко не всю правду.

— Ты заслуживаешь двигаться дальше без этого бремени, Ясмин. Я хочу, чтобы ты вернулась к этим воспоминаниям. Вспомни, когда твоя мать кричала на тебя или причиняла боль. Хорошенько посмотри на эти воспоминания.

Ясмин медленно кивнула, и Селена сочувственно наблюдала, как ее большие темные глаза наполняются слезами. Она слышала, как вдалеке звякнул дверной колокольчик, но все ее внимание было сосредоточено на этой девочке. Во всей вселенной не существовало больше ничего.

— Да, милая, я знаю, что это больно. Но видишь, все кажется уже не таким острым, не так ли? Теперь не все так плохо. Эти воспоминания всегда будут с тобой, как камни в реке, но пройдет достаточно времени, утечет достаточно воды, и камни этих воспоминаний утратят острые грани. Они все еще лежат под водой, но уже не причиняют такой боли, правда?

Селена сосредоточилась, и хоть ее глаза были открыты, вся закусочная как будто подернулась дымкой. Она видела воспоминания в голове Ясмин, и если бы не погрузилась так глубоко в транс, то содрогнулась бы. Насилие было серьезным. Она видела вещи и похуже, но эти воспоминания об ударах и проклятиях все равно ранили Ясмин. Селена сознательно сосредоточилась на этих сценах и заставила их померкнуть. Она не стала стирать их полностью — это само по себе было бы травмой. Однако она убрала их силу и таким образом устранила часть острой боли, причиненной ими.