Лена Летняя: Награда для генерала [СИ]

– Я вынужден уехать сейчас, – холодно сообщил он. – Меня срочно вызвали в столицу, к Магистру, мой отпуск закончен.

Вот, значит, где он задержался: служба. Видимо, к нему порталом прислали мага со срочным сообщением. Как вовремя.

– А что будет со мной? – спросила я тихо, громко не получилось бы. И так едва хватило сил не шептать.

– Ничего, – так же равнодушно отозвался Шелтер. Темные глаза снова лишь зеркалили меня, не позволяли заглянуть внутрь. – Ты останешься здесь ждать моего возвращения. Можешь заниматься тем же, чем занималась все это время, отношение к тебе не изменится, соответствующие распоряжения я уже отдал. А мы с тобой продолжим наше общение с того же места, на котором оно было прервано. Как только я вернусь.

Последние слова хлестанули наотмашь, как добротная пощечина. Так же больно и так же обидно, до слез, до судорожно сжавшихся пальцев, всколыхнув внутри всю ту бурю эмоций, что я так старательно пыталась унять, дожидаясь его прихода и убеждая себя в том, что ошиблась. Нет, не ошиблась. Просто нас прервали, а как только он вернется, я свое получу сполна.

– Тогда мне лишь остается надеяться, что вы не вернетесь, – вырвалось у меня.

Его маска дрогнула. На одно короткое мгновение мне показалось, что выпад достиг цели и рана нанесена. В темных глазах даже вспыхнуло пламя. Точно такое же, какое горело в Шелтере, когда он рассказывал мне о чести.

Вспыхнуло – и погасло, лицо снова стало непроницаемым, а голос не дрогнул, когда генерал едко ответил:

– Попробуй помолиться об этом своему бесполезному Тмару, ведь он всегда так внимателен и отзывчив. А еще можешь попробовать шептать, думаю, пользы будет примерно столько же.

Я лишь стиснула зубы и опустила глаза, испытав болезненный укол совести. Шелтер уел меня: ведь учение Тмара не предполагает оправданий желать кому-то смерти.

Да и не желала я ее Шелтеру. Даже понимая, что меня ждет с его возвращением, не могла желать ему погибнуть, потому что часть меня все еще оставалась на том залитом солнцем поле в его объятиях. Кожа все еще чувствовала тепло осторожных прикосновений.

Шелтер снова медлил. Стоял напротив меня, тяжело дышал и молчал. Я все ждала, что он скажет что-то еще, но он только так же молча повернулся и вышел из комнаты, даже дверью за собой не хлопнул. И не попрощался.

Я быстрым движением вытерла глаза, которые так некстати затуманили слезы, снова подняла голову – и взгляд сам собой нашел вазу с небольшим букетом. Тем самым, что Шелтер купил для меня во время поездки. Еще вчера я была готова отдаться ему, если бы только он вошел за мной в спальню и начал целовать, но он этого не сделал. Почему? Сомневался в том, что я дошла до нужного состояния?

И почему не забрал ожерелье, что подарил перед вечеринкой у своего соседа? То, что могло обеспечить меня в случае его смерти? Может быть, на самом деле оно ничего не стоит? Да нет, безделушка так не переливается, ни у кого на том вечере не возникло сомнения в ее подлинности. Тогда, может быть, он обманул, и после его смерти я все равно останусь рабыней, просто перейду к другому хозяину?

Или я все-таки дура. Но совсем по другой причине.

От этой мысли меня буквально подбросило: я вскочила и выбежала из комнаты. Однако времени прошло порядочно, если Шелтер не задерживался, то догонять его не имело смысла. Я метнулась к окну в коридоре. Из него была видна площадка перед домом, которую мы всегда пересекали, чтобы спуститься к машине. Генерал как раз почти дошел до лестниц. Да, бежать за ним поздно, пока спущусь – он уже уедет.

Шелтер вдруг остановился. Я ударила по стеклу, но звук получился слишком глухой. Затаив дыхание и сверля взглядом спину генерала, я прижалась к стеклу ладонями.

– Обернись, – прошептала я. – Пожалуйста, обернись… Ну же…

Казалось, если он сейчас увидит меня, то все мгновенно встанет на свои места. Наши злые слова потеряют значение, он вернется в дом, а я все-таки побегу ему навстречу. Мы попросим друг у друга прощения, я обниму его, а он меня поцелует – и тогда все снова станет правильно. Нам ведь хватит всего двух минут, чтобы все исправить, если только он сейчас обернется и увидит меня.

Увы, генерал Оллин Шелтер не имел привычки оборачиваться.

Конец первой части