Станислава Вертинская - Меж двух миров [СИ]

Промокшие насквозь бинты снимались легко. А когда тело т’эйхе было освобождено от них, то рана, которую я считала уже почти зажившей (ведь это т’эйхе! который несколько минут назад казался пышущим здоровьем), вновь предстала передо мной во всей красе.

— Господи… — прошептала я, и всхлипнула от осознания бессилия. Было ощущение, что все вернулось к началу. Вера в непобедимость т’эйхе стремительно таяла, а беспокойство за его жизнь также стремительно росло. — Быть может, все-таки вызвать врача? — обеспокоенно спросила я, готовая разрыдаться как от страха и собственного бессилия.

— Нет… — сердито прохрипел он. И добавил мягче: — Не надо. Все будет в порядке…

И я вновь принялась за дело. Отмыла кровь с кожи вокруг. Попыталась стянуть края раны пластырем, что получалось очень плохо из-за беспрерывно сочащейся крови, крепко обмотала бинтами. Наконец, с перевязкой было покончено. Аарон закрыл глаза и расслабился. Его дыхание выровнялось. Землисто-серый цвет лица сменился на болезненную бледность. Я сидела на полу около него и собирала старые бинты, когда он спросил:

— Зачем ты мне помогаешь?

Я подняла взгляд, но ответила не сразу, ища в уме все более или менее разумные варианты, почему я не избавилась от него сразу же. Их не было. Я вернулась к прерванному делу и ответила:

— Будто у меня был выбор.

— У тебя было достаточно возможностей сдать меня.

— И пройти свидетелем и главным подозреваемым в покушении на т’эйхе? Нет уж.

Так себе объяснение. Но что я могла еще сказать? Он усмехнулся, и спросил снова:

— Ведь ты даже не знаешь, кто я. А может я какой-нибудь особо опасный преступник?

— Но ты же т’эйхе…

— Ну и что! — резко перебил он. — Думаешь т’эйхе не могут быть жестокими? А если бы ты знала, что я планирую уничтожить мир людей, ты бы стала мне помогать?

Его слова и тон испугали меня, и я неуверенно пролепетала:

— Но ведь ты же не хочешь?

— Ты даже не знаешь, во что влезла, — хмыкнул он и отвернулся.

— Я ни во что не влазила, — отчеканила я. — Это ты влез в мою квартиру! Какие ко мне претензии?

Он молчал. Я злилась. Потому что он был прав. Отчасти. Я и сама не раз об этом думала.

— Я всего лишь помогаю тебе. Потому что ты попросил. Пусть и не очень вежливо, но все-таки… И больше никуда не лезу, — буркнула я, и сменила тему разговора: — Почему вчера и сейчас ты едва можешь шевелиться, а полчаса назад казался абсолютно здоровым?

Аарон хохотнул и тут же скорчился от боли. А потом серьезно ответил:

— Я не хотел, чтобы Эрик знал, насколько серьезно я ранен. С него достаточно того, что он знает, что я теперь практически без сил. Я не смогу восстановиться сразу. Мне нужно время. Он не должен знать об этом.

— Но почему? Он же твой друг?

— Это ничего не меняет! — Он гневно взглянул на меня и закрыл глаза, давая понять, что на этом разговор можно считать законченным. Но я не унималась:

— Тогда зачем ты сказал ему, где ты? Если ты ему не доверяешь?

Он некоторое время молчал, обдумывая ответ.

— Он сам меня нашел.

— Сам? А ты не боишься, что об этом узнают твои враги?

— Они не враги мне, — поправил он, и я совсем запуталась в происходящем. — Но он скажет им только то, что видел. А видел он не то, что происходит.

— А эти твои… «не враги». Не захотят сами убедиться, что ты… жив?

— Нет. Не сейчас. Сейчас я вне игры. Им этого достаточно.

— Я не понимаю…Он же твой друг. Или нет? А те, кто ранил тебя? Друзья?

Аарон тяжело вздохнул. Но ответил:

— Вы, люди, понимаете дружбу и долг не так, как мы. Вы слишком категоричны. Тот, с кем ты сражаешься, не всегда враг. Да что я буду тебе рассказывать? — резко закончил он и замолчал.

— Но как он тебя нашел? — не унималась я.

— Он кое-что принес мне, — ответил Аарон. — Это он привел Эрика, — и т’эйхе махнул рукой, показывая на предмет, стоявший между диваном и книжной полкой. Видимо решил таким образом избавить себя от дальнейших расспросов. Заметила я невзрачный сверток только сейчас, когда Аарон указал на него. Длинный увесистый предмет был завернут в темную мягкую ткань. Я взяла сверток и вернулась к изголовью, если можно так сказать, дивана.

Отодвинув в сторону кучку окровавленных бинтов, я развернула ткань. Когда края материи соскользнули мне на колени, моему взору представился великолепный клинок. Простые, без изысков ножны и рукоять. Незамысловатый рисунок на металлической отделке. Серый полупрозрачный камень в основании рукояти матово блеснул. И, хотя я абсолютно ничего не понимала в оружии, я видела, насколько эта вещь хороша. Я протянула руку и вынула клинок из ножен. Лезвие легко выскользнуло, издав тихий звук.