Ирис Белый - Во имя жизни! [СИ]

— Нет! — отрезала дочь жестким тоном, от которого по моей спине пошли мурашки — Мы едем, иначе нельзя!

И мы поехали. Я видела, как она в последний раз прижалась к отцу и поцеловала его в щеку. А потом я завела мотор.

На то чтобы доехать до нужной деревни, у нас ушло три часа. Дочка сидела тихо и будто наслаждалась минутами рядом со мной. Ее личико было печальным, но в глазах была тревога, страх и беспокойство.

У врача она вела себя как любой другой ребенок. Немного стеснительно, немного капризно, но при этом воспитано и послушно.

Осмотрев ее, врач уверил меня, что моя дочь здоровый крепкий ребенок. И я со спокойной душой поехала домой. Но уже через двадцать минут поняла, что у нас проблемы. За нами ехали. Три машины и в них явно сидели недоброжелатели.

— Надь, я сейчас поеду быстрее, ты держись, ладно! — медленно набирая скорость, велела я дочери, а когда убедилась, что ребенок крепко держится, и пристегнут, резко нажала на газ.

Машина рванулась вперед. Если бы я была одна, я бы может и бросила машину и даже могла принять вызов, но я была с дочерью, а она была куда слабее, чем могла бы быть. И я не могла ею рисковать.

Мне нужно было добраться до нашей фермы, тогда помогут. Нет нельзя! Если поеду туда, выдам наше местоположение. Значит надо бежать!

И тут как из ниоткуда прямо передо мной появляется машина. Хорошая реакция и скорость вампира помогли мне. Я выкручиваю руль разворачивая машину и еду прямо в поле.

Ловушка! Как же сама не догадалась. Надя плачет, а я не знаю, что мне делать. Надо спасать дочь, но как? И тут на глаза попадается лес. Вот оно!

Нажимаю на газ и еду к лесу. Четыре! Четыре машины полностью забитых вооруженными людьми. И я с ребенком!

Я не могу принять вызов, это проигрышный вариант. Развернув машину, я ее остановила так, чтобы моя дверь была возле леса.

Посмотрев на дочь, я расстегиваю ее ремень безопасности, хватаю на руки малышку и, выскочив из машины, бегу к лесу.

Выстрелы.

Больно, но терпимо. А в следующий миг вижу еще людей. Они выходят из леса. Куда бежать!

Выстрелы… Снова боль! Мой ребенок!

И тут я вижу проем и просто бросаюсь туда. Если они попадут в нее, я не знаю, что с нею будет. А если пули пройдут через меня и попадут в нее! Надо бежать!

Бегу со всей силой, на которую я сейчас способна, но серебро замедляет меня. Щит не работает. И снова порция серебра. Боль невыносимая. И я понимаю, что далеко не убегу. А дочь спасать надо.

Тогда упав за какой-то камень, я смотрю на ребенка.

— Я их отвлеку, а ты беги! — велю я ей, впитывая такой родной образ и понимая, что больше ее не увижу, ни ее, ни Джеймса.

— Мама! — она напугана, губа прикушена, а в глазах паника и желание что-то мне объяснить, но у нас нет времени на это.

— Не спорь! Передашь отцу где ты, он тебя заберет, беги же! — кричу я ей.

Потом выпрямляюсь и смотрю на людей. Много очень много!

Не справлюсь!

Не важно! Главное ребенок!

Дальше все как в тумане. Помню, как меня стреляли. Помню, как уклонялась и наносила удары, выводя людей из строя, а потом боль в шее и я лежу и не могу пошевелиться.

— Добей ее! — раздается голос где-то надо мной — И найдите девчонку!

— Нет! — пытаюсь подняться, мой ребенок! Не могу!

«Надя, беги, только беги и не останавливайся!»

И тут я слышу голос того, кого тут быть не должно.

— Вы ее уже убили, а осмотрев меня, решили, что она меня похитила, чтобы поживиться детской кровью. Я не опасна. Я жертва!

Голос звучит иначе. Это не голос ребенка это голос вампира, которому не одна тысяча лет.

— Надя! — отчаянье боль. Мой голос не слышен, из-за поврежденного горла. Не могу пошевелиться. Что они со мной сделали. Мой ребенок!

«Мам, так нужно. Прости!» — она не сказала этого вслух. Слова звучали в моем сознании — «Я передала отцу, где тебя искать, а мне пора. Мы скоро встретимся, обещаю!»

«Надя! Надюшенька».

Слеза течет из глаз.

Но события развиваются не по моей воле.

— Да чего мы стоим! Ребенка надо срочно отвезти в безопасное место!

Я слышу, как кто-то берет мою дочь на руки. Хочется кричать, но не могу. Они уходят, и только тогда я понимаю, что не могла шевелиться из-за того, что меня держала чужая воля.

«Прости, мама, но только так я могла тебя спасти!» — слышу я ее слова.

Пытаюсь подняться и не могу. Слишком большая потеря крови. И шея повреждена.

Джеймс!

Это было отчаянье. Я не могла спасти ребенка и не могла помочь себе. А дальше темнота.

Я ехал с полигона. Тренировал ребят. Их успехи уже лучше, чем еще полгода назад. Но сегодня мне было не до того. Я волновался за своих девочек, и какое-то странное беспокойство преследовало меня. Особенно после видения Нади.