Вероника Мелан - Пообещай

Он схлопнулся болью и раздражением – отстань с дурацкими вопросами.

– Хочешь попробовать? – не отставала Эмия. – Хочешь? Вместе?

Никогда она не видела такого взгляда – тоскливого, усталого, совсем на самом деле не злого. Просто Дарин давно перестал верить в чудеса, еще с интерната.

– А хочешь, я приду? – Эмия чувствовала, что не может сглотнуть ком, вставший в горле. – Приду на самом деле?

И вдруг почувствовала, как ее пальцы порывисто сжала мужская рука, – хочу, приходи.

Павл взбрыкнул, как пришпоренный в области паха бык:

– Вот же какой… упертый! А сила воли! Пробился через защиту, руками задвигал! Да меня из-за него пожизненно деактивируют…

Робот стал собой, но его вид отчего-то стал Эмии неприятен.

– Умолкни.

– Я, между прочим,…

– Два часа полного молчания!

Она вдруг приняла решение. Дурацкое, спонтанное и, вероятно, самое глупое за все время пребывания в Божественной ипостаси.

Дарин пробился сквозь чужую защиту… смог.

Он был человеком – диким, неудержимым, спонтанным, не забывшим о том, как это – сильно чего-то хотеть.

А она вдруг поняла, что без длительных дум относительно «за» и «против» променяла вечную жизнь на грядущие тридцать дней неизвестности.

(Kodaline – Autopilot)

Центр трансформации располагался в правом крыле здания Верховного Суда, на который Эфины и смотреть-то лишний раз не рисковали и куда Эмия этим утром шла вприпрыжку.

Всю дорогу вился вокруг нее веселый, пахнущий гвоздикой и сахарной пудрой ветерок, любопытствовал – куда идешь, зачем? Слизывал с лица попутчицы хитрую улыбку – отражался в глазах прозрачной синевой бескрайнего купола.

Через два часа вспыхнет над Белоснежной Башней радуга, и прозвучит по всему Астрею ангельский аккорд, но Эмия его уже не услышит. И Калее придется временно поработать одной. Ничего, ей дадут другую сотрудницу – возможно, следящую за модой, – им будет о чем поговорить…

– Эфина Эмия Адалани, уверены ли Вы в своем решении о развоплощении из божественной ипостаси и желании приобрести на время тридцати Земных дней ипостась человеческую?

– Уверена.

– Тело: мужское или женское?

– Женское.

– Возраст?

– Двадцать два года.

– Желаемая внешность?

Эмия сошла со светящегося подиума, на котором стояла и подошла к высокому зеркалу.

Внешность? Внешность… Надо же, она не придумала заранее и теперь смотрела на себя с замешательством. Молчал Перерождающий Оракул – позже она должна будет шагнуть ему в пасть для того, чтобы изменить и форму и смысл.

Нужно придумать быстрее. Совсем не хочется, чтобы весть о ее решении разнеслась по всему Астрею и привлекла внимание Старших Богов, которые обязательно нагрянут для того, чтобы «втолковать» ей, к чему ведут поспешные действия, сформированные незрелым разумом. К тому же Старшие обязательно заметят, что она растворила в своей ауре сто лишних единиц манны, которые соберет обратно эфирный флакон по прибытию на Землю. Оракул о них не спросит – не его это поле интереса, – а вот остальные…

– Я останусь такой же, – приняла она быстрое и спонтанное решение. Такой же – это молодой девушкой с симпатичным лицом, чуть зауженным подбородком и веселыми серыми глазами. Густыми прямыми волосами цвета льна, чуть вздернутым носиком и озорной улыбкой. В конце концов, Дарин видел ее именно в этом образе – том, который она не меняла на протяжении последних месяцев, – уж очень чистым и светлым он ей казался.

«А, может, он мечтает о томной красивой женщине?» А она – больше девчонка…

Но сердце подсказало – нет, Дарин не падок на форму, скорее, на содержание. И лучше такой, какая она есть сейчас.

– Закрепите образ в вашем сознании.

– Закрепила.

– Фиксирую.

Эмия – нагая – шагнула обратно на подиум. Да, она не «выпуклая», как Калея, зато легкая, тонкая и гибкая. Грудь есть, попа есть…

Большой зал с подиумом в центре был залит белым светом. Вихрились вокруг округлой площадки золотые восходящие потоки; мерцали и плыли далекие, без единого угла стены.

– Эмия Адалани, будут ли у Вас дополнительные пожелания перед тем, как Вы временно потеряете Божественную форму?

– Будут, Оракул. Мне нужна одежда, обувь, украшения, – подумала. Неуверенно добавила: – Сумочку, наверное…

Она так давно не была женщиной, она совсем не помнит…

– Что-нибудь еще?

Поле вокруг здания Суда вдруг завибрировало, заволновалось – Старшие!