Леонид Антонов - Не герой. Том 2 [litres]

— Джейн! — заорал я, увидев, как полупрозрачное лезвие воткнулось в живот, чуть повыше пупка, моей беременной жены. Выхватив кинжал, я набросился на призрака, но безрезультатно, так как он не был зачарован, по моей тупости и непродуманности, и потому моя рука прошла сквозь него. Но мне на помощь пришла Лифхель, которая вместо того, чтобы шарахнуть магией по призрачным кораблям, обернулась демоном, и руками разорвав призрака, хрипло что-то прокричала и бросилась на других призраков. Сам я подошел к Джейн, которая упала на палубу, зажимая рану, и тихо всхлипывала.

— Господин, простите… я… я не сумел защитить ее, — прошептал Юн, когда я, вытащив из плеча метательный нож, приложил ладони к животу Джейн, пытаясь остановить кровь.

— Джейн, малышка… Черт! Лифхель, чтоб тебя! Приказываю: жахни по долбанным ублюдкам всем, чем только можешь! Быстро!

— Слушаюсь, хозяин!

Лифхель возникла рядом со мной, полностью покрытая тьмой, а ее глаза ярко пылали красным. Она подняла руки и начала читать заклинание «Ядреного удара». Я же, тем временем, выхватив из рук Юна револьвер, который умудрился найти его, начал стрелять в призраков, что пыталась сдерживать Ивлена, не подпуская к нам, но их было слишком много. Казалось даже, что каждый корабль вмещал штук по пятьсот, потому что называть этих тварей существами, я просто не хотел. Они были «штуки», бездушные и безэмоциональные… У меня уже не было страха перед паранормальной хренью, была лишь злость и бурлящая ненависть, что позволяла мне стрелять из револьвера, прикрывая Лифхель, даже с раненым плечом, в котором была такая боль из-за отдачи, что казалось, будто мои кости уже превратились в порошок…

И вот, наконец, произнеся последнее слово, из рук моей рабыни вырвался белый луч, который ударив в «Боевую леди», вызвал такой мощный удар, от которого призрачный корабль разлетелся в щепки, а «Черного демона» отбросило в сторону от двух других кораблей огромной волной, как морской, так и ударной. Мы все, по-большей части, сумели удержаться на корабле, хотя, некоторым мужикам все же не свезло, и их выбросило за борт. Меня бы наверно тоже выбросило с корабля, вместе с Джейн, которую я держал на руках, но меня успела схватить Лифхель, которая произнесла заклинание левитации, и повисла в воздухе. За ее правую ногу держалась Ивлена, за ноги которой, в свою очередь, держались Силари, Ники и Юн.

Волна от магии была настолько сильной, что мы еще несколько минут, подгоняемые ей, плыли черт знает куда, и в какой-то момент, когда мы покинули зону тумана, призраки, что еще оставались на «Демоне», просто исчезли…

На следующий день, когда мы все немного отдохнули и подлечились, благодаря Сане и нашему лекарю, сказали несколько слов о павших членах команды, которых было двадцать восемь, больше половины всей нашей команды, я созвал свою группу, и Ники с Юном, в нашей с женами каюте. Джейн, которая осталась в живых благодаря Сане, грустно смотрела на меня, лежа на прикрученной к полу кровати, а остальные девчонки сидели рядом с ней, и утешали ее как могли, ведь случилось кое-что, чего мы и боялись… Она потеряла ребенка!

— Я хочу забыть об этом, — тихо повторяла Джейн, снова и снова.

— А такое возможно? — я взглянул на Лиф, а потом на Саню. Мои руки сильно дрожали, и чтобы не показывать это, я держался за штаны. Мне и самому было плохо, ведь ребенок-то был от меня, а теперь…

— Возможно, но это может привести к нехорошим последствиям, — вздохнула Лифхель, сидевшая у головы Джейн, и поглаживающая ее по волосам. Пускай Джейн и смотрела на меня грустным взглядом, ее лицо, как обычно, было каменное, отчего, глядя на нее, мне было еще тошнее, ведь я даже не представлял, что творилось у нее в голове.

— Как будто от всего остального нет последствий, — фыркнул я. — И какие могут быть последствия? Примерно, хотя бы…

— Безумие, слышание голосов, может даже появиться неоправданная кровожадность и жестокость, что больше всего вероятно, особенно в нашей профессии. Кошмары по ночам…

— Кошмары мне и так будут сниться, — выдохнула Джейн. — А если я забуду об этом, то… мне хотя бы будет не так больно на душе! Пожалуйста, Фёдор… ты ведь любишь меня?

— Конечно люблю, малышка, просто… я тут подумал, что если ты одна забудешь об этом, то как мы сможем вести себя спокойно рядом с тобой?

— Я точно не смогу больше тискать тебя, — вздохнула Ивлена. — Хоть я и не могу понять твою боль, мне очень грустно смотреть на тебя даже сейчас.