Лиза Джонс: Шторм — это Стерлинг

— Да пошел ты, — пробормотал он голосу из прошлого. — Пошли вы все.

После чего Стерлинг пересчитал деньги вплоть до последнего десятитысячного доллара, вытащил сотенку для свидания с Беккой и сунул пачку банкнот в карман. Потом переложил на сиденье букет цветов. Себе оставил «Сникерс». Конфета сработала с Беккой, в конце концов. А еще ему нужно лакомство, чтобы убедить бабулю отправиться в реабилитационный центр для алкоголиков в техасском Тепле. Это совсем близко, всего-то в километрах двадцати, что, надеялся Стерлинг, поможет ее уломать. Она начнет ругаться, может, даже стукнет его. Бабуля хорошая, но больная. Кабы не те несколько лет.

Стерлинг сознавал, что сама себе она помочь не в состоянии. Он достаточно начитался об алкоголизме, дабы уяснить, что бабуля больна. И несмотря ни на что, она поставила-таки его на ноги. Блин, это он во многом виноват. Именно Стерлинг послужил причиной материной смерти — а это послужило спусковым курком для бабули.

Он выбрался из грузовика и, насвистывая, направился к входной двери. Свист исчез, стоило парню войти в трейлер. Бабуля с бутылкой водки в руке сидела на диванчике, кутаясь в то же износившееся синее платье, в котором и спала, и ходила. Рядом с ней восседали двое мужчин.

— Глянь, какие люди ко мне пожаловали, — сообщила она, улыбаясь во весь рот и сжимая свой презент.

— Нам известно, как ты заботишься о своей бабушке, — проговорил один из мужчин, его бубнение врезалось в черепную коробку.

— Так же, как твой отец опекал свою семью, — заявил второй, клон первого. Стало быть, они из армии и правительства. Ни хрена себе!

— Сходство между вами двумя просто поразительное, — произнес первый человек, беря в руки фотографию отца Стерлинга. Тот стоял перед вертолетом, светлые волосы были длинней дозволенного, поскольку он не был обычным воякой. Отец служил в спецназе, проработал под прикрытием по всему атласу. И убили его, едва Стерлинг успел вырасти из подгузников. Мужчина поставил фотографию в рамочке обратно на журнальный столик. Бабуля схватил рамочку, бормоча под нос:

— Похожи друг на друга как две капли воды. — Взгляд поднялся, а вместе с ним и голос.

— Но Стерлингу никогда не говорили, кем был его отец. Этот человек сроду сюда не приезжал. Как и его мама. — Она схватила бутылку. — Они умерли. Разве не так, Стер-ик-линг?

Капитан сосредоточился на Стерлинге.

— Полагаем, ты очень на него похож. К примеру, оба проявляете интерес к служебным делам правительства.

Желудок Стерлинга стянуло в узел. Его разоблачили. Время долбанного ареста и попадания за решетку.

— Не понимаю, о чем это вы. — Он не попадется на таком дерьме. Без борьбы не желает уйти. У него была бабуля, о которой следовало заботиться.

— Знаешь ли, — вставил второй мужик, — многое можно простить, служи ты своей стране. При определенных обстоятельствах зачтется.

Первый покосился на бабулю.

— Я капитан Шерман, сынок. — Он кивнул на второго. — А это капитан Дженсон. Мы служили с твоим отцом.

Слава тебе, Господи. Не федералы.

— От меня-то вы чего хотите?

Капитан отозвался:

— Твой отец был частью спецназа со специфическими навыками, говорят, знание компьютеров может оказаться полезным. — Он закинул руку на бабулино плечо. — В обмен на службу в этом подразделении, о твоей семье хорошенько позаботятся. Пора вступать, сынок. Ты станешь делать то же, что и твой отец.

Бабуля отпила из бутылки, и вдруг до Стерлинга дошло, что он все еще сжимает эти дурацкие цветы, которые решат проблемы не больше, чем пачка наличных, сидящих в него в кармане.

— А если я откажусь? — поинтересовался он.

— Что-то не припоминаю, чтобы спрашивал, — промолвил первый мужик.

— Я ж не солдат, — заметил Стерлинг. Он был простым парнишкой из трейлерного парка, который знал, как можно взломать компьютер.

— Ты сын своего отца, — сказал ему мужчина. — Запомни эти слова, мой мальчик. Ты станешь солдатом, когда я с тобой закончу.

Стерлинг устремил взгляд на бабушку, наблюдая, как она делает глоток прямо из бутылки — ее бирюзовые с прозеленью глаза, бывшие точь-в-точь, как у него, оставались единственно знакомым в ней. Он видел, как в их глубинах затаился намек на пренебрежение, обвинение в смерти мамы. Даже выпивка до конца это не уничтожила. Стерлинг осознал, лучшее, что он мог для нее сделать, это уйти навсегда и дать возможность ранам затянуться. Уйти как можно дальше и там остаться.

Его взгляд переместился на человека справа от бабушки, и Стерлинг впился в него глазами.