Кристина Юраш - Роза для бессмертного принца

Блисс стянула венок с длинных темных волос. Несколько лепестков осталось лежать на волосах, запутавшись в их волнах. Даже волшебство не поможет ей стать красивой.

— Некрасивая… А кто тебе сказал, что я некрасивая?

— Да ты на себя сама посмотри! Да и люди говорят. Ну не плач, дурочка маленькая… Ну некрасивая ты, и ничего с этим не поделаешь. Не всем же быть красавицами?

Где-то гремел гром и лил дождь…

Глава II. День осеннего равноденствия

Глава II. День осеннего равноденствия

Это был странный день. Уже стоял осенний туман, но листья еще не опали. Мать ушла на ярмарку, чтобы продать лесные целебные травы, которые они вместе с дочерью собирали на опушке и купить немного еды на зиму. Эти травы помогали от ран, ожогов, болезней. Так же некоторые подмешивали их в питье и давали любимым. А на осеннем празднике их жгли в кострах, отгоняя тьму.

Сидеть дома не было смысла. Блисс вышла во двор. Солнце светило сквозь дымку бледным пятном. Под деревьями лежал туман. Пахло сыростью и все вокруг казалось серым и унылым. Сегодня был особенный день. Последний праздник осени и День Осеннего Равноденствия. Сегодня незамужние девушки дарили друг другу веночки, а потом уходили в лес. Говорят, что в лесу можно было узнать свою судьбу. Блисс было уже тринадцать, и по сельским меркам она уже была девушкой. Анику уже выдали замуж, и теперь она не участвует в празднике. Говорят, что скоро у Аники будет маленький. Мама уже ходила к Анике и все узнала. Блисс же было как-то одиноко. Мама запрещала ей с кем-либо разговаривать, а когда кто-то приходил в дом, она заставляла дочь выходить на улицу. Когда никого не было, Блисс чаще всего сидела взаперти.

Каждый раз, когда Блисс плохо себя вела, мать кричала, что острижет ее, как вшивую, а потом даст старую тряпку, чтобы прикрыть голову. А потом с нее будут смеяться, как с блаженных, что ходят по миру и кричат что-то о древних замках, достигавших неба, о железных драконах, которые летали, оставляя белый след, о железных жуках, которые ползали по широким каменным дорогам и смешно жужжали. На них можно было путешествовать далеко-далеко. Но с блаженных все смеются. Все знают, что мы пришли вместе с Анвеором с неба. Пришли в чудесный мир, где уже правили Великие Дома. Они не очень были рады нашему появлению. Особенно нас ненавидит Дом Тьмы. Ненависть их так сильна, что сжигает человеческие сердца. Блисс была уверена, что никогда бы не встала на сторону Тьмы. Во всех балладах доблестные воины и их прекрасные возлюбленные всегда стоят на стороне Света.

- Куда тебе до Аники… Вот она — писанная красавица… Кожа белая, глаза ясные, волосы светлые, — приговаривала мама, расчесывая Блисс. Она старалась выдрать как можно больше волос, а Блисс, молча, терпела. — Никто на тебя и не посмотрит. Ты останешься здесь навсегда. Ты навсегда останешься со мной. Кому ты нужна такая? Идешь, а все оглядываются и шепчутся.

— Мама, они шепчутся потому, что у меня нет отца. Я слышала. У Аники есть отец, а у меня — нет. Так и должно быть?

Мать выронила гребень и ударила Блисс по лицу. Блисс стерпела. Только из разбитой губы пошла кровь. Она слизнула ее и стиснула зубы.

— Я говорила тебе никогда не спрашивать об отце, тварь неблагодарная! Я тебя одна растила! Я тебя одна выкормила! Что они тебе сказали? — голос матери дрожал.

— Они почему-то зовут меня бастардом, — уныло сказала Блисс, пригибаясь, в ожидании удара. Мама всегда била, когда Блисс говорила что-то неправильное или когда плакала. Однажды Блисс разбила коленку об острые камни, когда бежала от соседской собаки. Она прихромала домой в слезах, но мать вместо того, чтобы утешить, добавила ей тумаков. Блисс просто выла от боли, пока мать втирала в рану желтую кашицу из трав, а потом туго бинтовала.

— Заткнись! Не вздумай плакать! — постоянно повторяла она, глядя, как девочка давилась слезами.

Но в этот раз мать не ударила. А промолчала. Это было еще страшнее. Блисс и так знала, что с ней что-то не так. За спиной все шептались. Ты идешь по улице, а они улыбаются тебе в лицо… А потом ты слышишь страшные вещи… Тихие голоса за спиной, а если резко обернуться, то увидишь как прячут глаза. Ты громко говоришь: «Здравствуйте, тетя Лерина! Добрый день, тетя Шали!» Они смотрят с улыбкой. В ногах появляется слабость, но ты знаешь, что должна идти дальше, как ни в чем не бывало.

Правда открылась девочке случайно. Мать перед отъездом просила наколоть дров и отнести травы Анике. Блисс взяла старый топор, поставила на пенек влажный от росы чурбан. Пахло деревом и сыростью. Чтобы разбить чурбан на две части нужно бить углом лезвия со всей силы. Главное, чтобы щепка не отлетела в лицо. Блисс всегда боялась, что одна из них угодит ей прямиком в глаз. Кора, пачкающая руки чем-то черным, была счищена на траву. Блисс не любила, когда полено было «в одежде». Без коры лучше видно, сколько колец на дереве. Чем толще дерево — тем старше. Интересно, а почему у людей все не так? Вон Аника поправилась, особенно живот, а ей почти столько же лет, сколько и Блисс. Мать сказала, что у Аники будет девочка, поэтому она такая толстая.