Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [CИ]

— Ее Величество Анастасия …эм… — я гордо вскинула голову, обвела царственным взглядом новые владения, а потом тщательно вытерла ноги об маленький драный половичок, прибитый пылью к подъездному полу. — Анастасия — не первая…

Я принюхалась и поняла, что распустились почки. Чьи-то бессовестные почки решили распуститься прямо в моем новом подъезде. Где-то с верхних этажей пахло полноценными цветочками. Судя по объявлениям, спальный микрорайон спал на все, исправно скидываясь на очередной ремонт домофона и гостеприимно оставляя распахнутую настежь дверь.

— Может, и не первая, но, надеюсь, последняя, — я нервно усмехнулась, доставая одинокий, старенький ключ на обувном шнурке.

Мой взгляд упал на древнюю, оббитую коричневым дерматином деревянную дверь с потёртостями и обломанным крючком для сумки. За дверной косяк были засунуты окурки, а на двери красовались криптопослания юного художника, срочно требующего к себе повышенного внимания родителей и участкового.

Эта маленькая квартирка полгода назад превратилась в роскошный дворец, за который сражались так, как не сражаются за престол ушлые наследники плодовитых монархов. Мне еще долго предстоит сматывать в клубочек свои нервишки, свыкаться с той мыслью, что мое генеалогическое древо отныне больше смахивает на обкорнанный и плесневелый по весне персик, успокаивать дергающийся глазик, многое повидавший в этой жизни.

Ключ повернулся в замке, а мое величество, которому стоя аплодировали Медичи, Борджиа и даже сицилийская мафия с криками: «Белиссимо!», вступило в права законного наследования. Я торжественно переступила через родственный порог и порок, крокодильи слезы, розовые сопли и прочие выделения родственной саранчи, однажды встрепенувшейся, как суслики на объедаемом поле, услышав заветное сочетание «квартира», «наследство» и «завещание». Вместе с ними по боевой тревоге были подняты знакомые юристы, способные заглянуть в юридическую даль, разобраться во всех коллизиях, найти лазейку и выцарапать из лап правосудия лакомый кусочек внезапно опустевшей недвижимости. Факт того, что в завещании упомянули лишь меня, не останавливал воинственных суррикатов. С усердием, достойным лучшего применения они пытались вытрясти душу из всех знакомых, в чьих дипломах значилось пафосное «юрист». Издав воинственный клич, собравшись семейным советом на юридическом поле, они постановили, что судьба была к ним несправедлива.

Родственный консилиум «диетологов», внимательно следящий за моей фигурой, постановил, что «слишком жирно для девушки, у которой на данный момент нет семьи и детей», поэтому ради ее же здоровья, которое в любой момент может пошатнуться при несоблюдении «рекомендаций», ей вполне достаточно картонки, старенького пальтишка и ночлега под открытым небом.

Мой юрист вежливо сообщил, что сон на открытом воздухе очень полезен для всей семьи, вне зависимости от степени родства и морального уродства, поэтому я исправно таскалась по судам и следствиям, периодически отвечая на вопросы «о моем здоровье» лаконично и адресно.

В средневековье про такие войны наверняка бы сложили баллады! Интересно, как бы при дворе восприняли такое? «Баллада о том, как сэр Михаил вместе со своей первой, но не единственной, возлюбленной супругой «сэрихой» Александрой пытались захватить престол!». Я прямо вижу, как менестрель делает глубокий вдох и начинает: «Беды ничто не предвещало, но это было лишь начало! Сэр Михаил вдруг говорит: «Любовь моя, берем кредит! Квартиру после продадим! Кредит с продажи отдадим!».

«Нет! — кричат солидные матроны, — Спойте нам балладу о принцессе Анне и ее достопочтенном супруге!». Менестрель снова берет аккорд и … «Пойдем в покои, госпожа! Пора четвертого рожать! А коль четвертого родим, в войне за замок победим!».

— Ну что вы! Спойте лучше про рыцаря Дмитрия! — кричат пылкие юнцы. А менестрель затягивает «Чтоб одолеть всех супостатов, сразил немало бюрократов! Скакал без малого он год, отвоевал немало льгот! Он на бумаге — инвалид! Ему судьба благоволит!».

— Ну что же вы такое поете? Спойте про князя Виталия! — умоляют девицы «на выданье». Менестрель устало смотрит на всех, а потом выдыхает: «Жениться князь решил намедни на своей девушке последней! В надежде, что ему в суде, дадут процент в чужом жилье!».