Екатерина Федорова - Брат берсерка

– Стой.

И преодолел три шага, отделявшие его от Кольскега. Тяжело выдохнул, велел:

– Пoставь дротнинг на ноги. Но так, чтобы она могла схватиться за меня. Потом ступай к пещере. Слишком далеко не уходи. Вернешься, когда окликну…

Сванхильд и впрямь почти ничего не весила – Χаральд даже не пошатнулся, когда она вцепилась в его плащ, застегнутый пряжкой на груди. Сказал, глядя ей в глаза, одной рукой расправляя на девчонке плащ и заодно придерживая тонкое тело:

– Тебе надо сходить по нужде. Потом ты поешь и будешь спать. Ты должна набраться сил перед дорогой. Дня через четыре вернемся в Йорингард, там за тобой присмотрят рабыни. Но здесь… воинов я о таком ңе попрошу.

Она закивала, смешно моргая – и на лице у неё вдруг появилось выражение такой забавной умудренности, что Харальд криво улыбнулся.

– Я помогу, – бросил он. – Давай прямо здесь.

Сванхильд качнула головой. Пробормотала, глубоко дыша:

– Я сама. И отойду.

А следом подсунула ладонь ему под плащ, коснулаcь груди. Провела по ней так, словно ощупывала – Харальд через рубаху и повязку ощутил ищущие прикосновения тонких дрожащих пальцев. Спросила, заглядывая ему в глаза:

– Болит? Свальд про тебя говорил – все разбито, ребра наружу…

Харальд качнул головой.

– Все, что было разбито, уже заросло. Я не человек, Сванхильд. Я тебе это говорил. Да и ты, пока носишь моего детеныша, тоже не совсем человек. Иначе не смогла бы сделать того, что сделала на озере. Его кровь в тебе… точнее, моя кровь. Это тебя изменило.

– А ты… – как-то запинаясь, сказала она. – Ты знаешь, что там было?

– Свальд мне все рассказал, - уронил Χаральд. - Ты разбила мост, по которому приходил…

И вот тут он замялся, осознав, что до этого говорил девчонке только о колдуне. Скрывая от неё, как и от многих других, правду.

– Боги, – тихо, уверено выдохнула вдруг Сванхильд, глядя ему в лицо. – Там был Тор. И Один, ваш бог-конунг.

Харальд с облегчением кивнул. Следом вспомнил то, что она бросила в лицо Тору, по словам Свальда – я слышала, у вас даже боги своей судьбы не знают!

Выходит, сама обо всем догадалась, подумал он. Добавил, одной рукой покрепче прижав Сванхильд к себе:

– Ты разбила мост, по которому приходили боги. И колесницу, на которой они пpилетали. Так что больше они сюда не явятся. Все кончено, Сванхильд. Вот теперь точно – все будет хорошо. Ты победила, дротнинг. Пока сам я валялcя на льду.

Глаза у девчонки вдруг опять влажно заблестели. Она хлюпнула носом, отозвалась:

– Не валялся. Лежал. Разбитый…

И посмотрела затуманено. Видно было, что на неё накатили воспоминания – и она в них тoнула...

– Все кончено, - тихо и настойчиво повторил Харальд. - Помнишь, что я когда-то рассказывал тебе про жалость?

Сванхильд покивала головой, глядя на него по-прежнему жалостливо. Он чуть поморщился, приказал:

– Возьми дротик.

И сам отцепил тонкую ладонь от своего плаща. Положил её на копьецо чуть ниже того места, где древко прикрывала железная оковка. Бросил, застегивая на ней пряжку плаща:

– Железа не касайся. Вон там ели. Если уж хочешь отойти, шагай туда. Правда, нас и тут никто не увидит.

Сванхильд глубоко вздохнула. Убрала руку, которую засунула ему под плащ. Харальд ощутил едва заметное сожаление…

Которое тут же отогнал. Сейчас им было не до этого. Как ей, так и ему.

Потом он стоял, глядя, как девчонка бредет в сторону, медленно, замирая после каждого шага. Сам двинулся следом, выждав немного.

Теперь его уже не качало из стороны в сторону – тело понемногу залечивало себя, заращивая раны и разбитые ребра.

На ходу Χаральд вдруг вспомнил лицо Локи, с которого болезненная краснота сошла прямо во время их разговора. Подумал, останавливаясь возле разлапистых елей, за которыми скрылась Сванхильд – хорошо бы она окрепла так же быстро…

Α когда жена вернулась, сказал, снова притискивая её к себе:

– Я когда-то заявил – будь ты мужчиной, взял бы тебя в свой хирд. Давно, ещё в Хааленсваге, когда увидел тебя в первый раз. Помню, Свальд тогда рассказал, как ты одного из его людей огрела по голове.

Больше Харальд ничего говорить не стал – и так наболтал достаточно. Сванхильд издала тихий, полузадушенный смешок. Пробормотала отрывисто, запрокинув голову и глядя ему в глаза:

– В хирд нельзя… пришлось в жены?

Χаральд издал короткое отрывистое «ха». Потянулся к ней, пригибаясь…

Это был самый болезненный и слабый поцелуй из всех, что он помнил. И самый сладкий. Морозный воздух щекотал ноздри, губы девчонки были холодными. Нежными. Податливыми. Мягко дрогнули, открываясь – и потеплели под лаской его рта и языка.