Ольга Богатикова - На Калиновом мосту над рекой Смородинкой [СИ]

— Зато доставляет кучу удовольствия. Эстетического, — хитро подмигнул воздушник.

Ага, кто бы сомневался.

— А ты, добрый молодец, нахал…

— Уж какой есть, — развел руками мой собеседник. — Меня зовут Влад. А как твое имя, красавица?

— … и мутный какой-то, — продолжила я. — Шел бы ты своей дорогой. Меня мама с детства учила, что берендеям с кащами общаться противопоказано.

— Можно подумать, нам с тобой есть что делить, — фыркнул воздушник. — Кащей, на Соларе осталась небольшая горстка, а вас, берендеев, наверное, и того меньше. Если с кем-то из нас что-то случится, магическое равновесие Солары снова пошатнется. Нам с тобой, красавица, нужно друг друга беречь и уважать. Ссориться, сама понимаешь, чревато.

На самом деле, он прав. Тем более, кащи уже реабилитированы — пятьдесят лет изгнания прошли. Да и, честно говоря, неправильно это — относиться с предубеждением к фактически невиновным людям. Вряд ли этот Влад убивал берендеев. Если посмотреть на него магическим взглядом, видно, что он старше меня, но явно моложе матери, а значит, если во время войны мой собеседник уже и родился, то был еще совсем маленьким мальчиком.

А вот его интерес ко мне непонятен. Он ведь тогда, неделю назад, через полстраны прилетел, чтобы моим купанием полюбоваться. Ну, тут все ясно — всплеск магии земли почувствовал и примчался на живого берендея посмотреть. А следить зачем? Знакомиться для чего? Настолько сильно ему понравилась девушка в мокрой сорочке? Ага, так я и поверила. Вопросы, одни вопросы…

— Меня зовут Василиса.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Влад и протянул руку для рукопожатия, а когда я вложила в нее свою ладонь, наклонился и поцеловал мои пальцы. — Очень приятно.

— И что мы будем делать дальше? — поинтересовалась я, высвобождая руку из его мягкого захвата. Воздушник послушно ее отпустил.

— Предлагаю немного прогуляться. Хотя бы вдоль реки. А то вон те мужички с удочками уже подозрительно на нас поглядывают.

Я бросила взгляд в сторону. Ну да, поглядывают. Причем, с неодобрением. Кащ-то выглядит, как иноземец, а связи местных девушек с иноземцами тут не приветствуются.

Прогуляться и поболтать на интересные мне темы я была бы не против, да только есть опасения, что с минуты на минуту тут появится обеспокоенная мама — Еленушка-то, скорее всего, до терема нашего уже добралась…

— Увы, мне пора идти домой, — ответила воздушнику. — Причем, прямо сейчас.

— Жаль, — понятливо кивнул Влад. — Ну что ж, до свидания, Василиса. Думаю, мы с тобой еще увидимся.

Он еще раз улыбнулся, развернулся и неторопливым шагом скрылся в ближайших кустах. Небо тут же потемнело, налетел холодный ветер. Но через пару секунд небосвод снова разъяснился, опять стало жарко.

Я огляделась по сторонам, и отправилась звать Малашу.

Домой я вернулась вовремя, как раз, чтобы успеть перехватить сестру у маминого кабинета. Честно говоря, в свете последних событий, мне очень не хотелось рассказывать Варваре о встрече с Владом. Она ведь тогда до самого конца каникул запрет меня в тереме, а потом лично отконвоирует в Элорию, а то и в саму студенческую общагу. На всякий случай. И там я в страшных муках умру от любопытства. А, может, и раньше — дома от скуки.

Еленушке моя просьба сохранить произошедшее на ярмарке событие в тайне от матери совсем не понравилась.

— Вась, ты сдурела? — прямо поинтересовалась она. — Это ж кащ!

— И что?

— Как что?! Воздушник, Вась! Они же нас истребляли!

— Лен, нас с тобой никто не истреблял. Даже не пытался.

— Василиса, не придирайся к словам! Этот твой Влад может быть опасен.

— Во-первых, он не мой. А во-вторых, по поводу опасности ты преувеличиваешь. Подумай сама — убивать меня он не стал, да и вряд ли собирался, потому что понимает, как сильно это чревато. Использовать тоже никак не сможет — продолжать знакомство с ним я не собираюсь. Так зачем рассказывать о нем матери? Мы же с тобой, по сути, на ярмарку сходили без происшествий. Ну поймал незнакомый мужчина мою корзину, ну заговорил, познакомился. Что в этом такого особенного?

— Знаешь, — скептически сказала сестра, — из всего того, что ты сейчас наговорила, мне больше понравилось, что общаться с этим кащем ты больше не планируешь.

— Так ты не скажешь матери? Лена, миленькая, не говори! Она же меня из Лихолесья больше никуда не выпустит.

— А если воздушник тебя опять где-нибудь подкараулит?

— Я буду с собой переноску носить, всегда. Клянусь тебе.