Дора Коуст: Некроманты исчезают в полночь

— Нааарааа, чтоб тебя медведи пожрали! — слышалось из раскрытого настежь окна, но створки я тоже заперла.

Умывшись холодной водой — греть просто было лень, — я переоделась в белую сорочку до пят и прямо босиком пошлепала обратно вниз, чтобы налить себе травяного отвару да поужинать мясным пирогом, а точнее, его остатками. И вот только я решила куснуть, как сверху медленно, но верно на тонкой паутине вниз опустился паук. И застыл. Прямо над моим пирогом, укоризненно заглядывая мне в глаза. И вот где-то я взгляд этот уже видела…

— Упокоевать не умею, — честно призналась я, а потом еще и добавила: — Пирогом не поделюсь!

Все восемь глаз паука-мутанта посмотрели на меня как на неразумное дитя. Нет, честно, мне даже стыдно стало. Совсем немного, правда, потому что, несмотря ни на что, я жевала пирог и запивала его отваром.

Лохматые лапки стали угрожающе нависать над моим пирогом, а сам паук раскачивался, пытаясь поймать мой ужин. Наверное, к совести призывал, но что такое совесть в наше время? Правильно, о совести мы не слышали, потому как некроманты плешивые нас от нее отучили еще два поколения назад.

И тут в дверь заколотили.

— Нара! Нара, убери от меня свое чудовище! — заорал смотрящий нашей деревни, но мы же помним, что совести у нас нет?

Собственно, уже через минуту все стихло, потому что господин Керго так и не дождался от меня ответа, а потому решил искать справедливости где-то в другом месте.

— А уже закончился пирог. В большой семье отвлекаться нельзя, — поднимаясь, развела я руки в стороны под обиженным взглядом паучка.

И вот мне сразу не понравилось то, как быстро он вскарабкивался обратно наверх, но, проследив за ним с минуту, я все-таки отправилась к лестнице.

Расстелив постель, с удовольствием завернулась в одеяло с головой. С детства одна дома оставаться боялась, но в восемнадцать-то лет в таком не признаешься, а потому родители уезжали не впервой. Знают, что после заката я из дома не выйду, а если кто незваный явится, так и сковородкой огреть могу.

А вообще, после того как дар у меня проснулся, меня чаще стороной старались обходить. Наверное, и смотрящий бы обходил, если бы знал о том, что некромантия во мне проявилась, но ему знать об этом нельзя, так что сковородку я под подушку все-таки спрятала. Ну, так… На всякий случай.

— Нааарааа! — голосил он до самого утра, но спать мне это нисколько не мешало.

Я и под петухов спать умудрялась, чего уж мне какой-то смотрящий?

Правда, проснулась я все равно рано, потому что в дверь входную кто-то так громко стукнул, что весь дом задрожал, а вместе с домом и я, а вместе со мной крыса и паук, которые почему-то местом для ночевки выбрали мой живот.

И вот если бы не экстренная побудка, я, может быть, орать с перепугу бы и не стала, а так… Явно горло себе сорвала под двумя укоризненными взглядами. И ведь продолжали лежать. Правда, до тех пор, пока дверь в мою комнату с петель не слетела да на пороге не появился человек в темном плаще с капюшоном.

И вот тут бы мне сразу осознать степень угрозы да вслед за крысой и пауком под кровать юркнуть, но, выхватив из-под подушки сковородку, я накинула на вора свое одеяло и ударила оружием массового поражения по тому, что, предположительно, являлось головой.

— Вот дура… — произнес кто-то за моей спиной, но, оглянувшись, я увидела только крысу, на которой сидел паук. Собственно, она же и предложила: — Бежать тебе надо.

— Угу, — согласно пискнул паучок и показал мне лапой на окно, но было поздно.

Одеяло уже слетело с того, кто ворвался ко мне в комнату, а я увидела свой самый жуткий кошмар — злобного, опасного, пугающего, самого настоящего некроманта.

— Недоброго вам утра, — ошалело просипела я, мигом прикрываясь одеялом. — После всего того, что между нами произошло, вы, как честный человек, обязаны на мне жениться, — вдруг выдала я, толком и не соображая, что несу.

— Знаешь, а я ведь не против, — мигом сократил некромант расстояние между нами, опасно нависая надо мной, чтобы продемонстрировать вблизи свой белоснежный оскал, который на деле должен был быть ухмылкой.

И в этот момент позади меня раздался судорожный вздох и укоризненное:

— Нет, она точно дура.

— Угу, — опечаленно поддакнул паук.

А где-то внизу вернулись мои родители, потому что на весь дом прозвучало такое родное, но такое страшное папино:

— Нааарааа!

Мой тяжелый вздох и мама, и отец проигнорировали. Уже целый час я сидела на нашей кухоньке, по-прежнему завернутая в одеяло, а мне читали нотации о том, как это было безрассудно с моей стороны — натравить на смотрящего нежить. И ладно бы, если бы она его просто погоняла по деревне. Так нет же, она его еще и искусала так, что господин Керго уже несколько часов притворялся умирающим на последнем издыхании. В деревне-то, конечно, молятся Светлой Деве за его отход в мир иной, на венок уже скинулись да гроб в черный цвет покрасили, но в нашем конкретном случае надежда умерла еще на подходе, потому как некроманты треклятые отличались повышенным уровнем живучести.