Екатерина Качесова - Реалии чужого мира [СИ]

— Это что? Яд?

— Ятд? — переспросила она непонимающе. Я изобразила мертвого человека и снова вопросительно на нее посмотрела. Она улыбнулась моей мимике и отрицательно покачала головой. Ткнув в мою болезную спину и так же согнувшись, сделала вид, что глотнула со стакана и легко выпрямилась. Ага! Я понимающе хмыкнула и, взяв стакан, выпила. Ух-х! По телу пробежалась теплая волна. Я стала разгибаться, с удивлением и радостью не ощущая боли. Круто!

С легким телом и душой позавтракала хлебом с травяным отваром, предвкушая день отдыха. Как оказалось, понапрасну мечтала. Оказывается у них день отдыха — это день с более легкими физическими нагрузками. Арна, ненадолго отлучившись, пришла с листом бумаги и ручкой. Ручка не совсем была похожа на привычную мне, форма ручки была похожа на перо. Но, на ощупь была сделана из мягкого материала, когда я знаками попросила ее взять посмотреть.

За четыре часа каторжной прогулки, я выучила много слов. На память я никогда не жаловалась, хвала Богу. Потом, мы обвешанные сумками с овощами и фруктами, волоча за собой тележку, пошли обратно. Таких ходок туда и обратно мы сделали несколько. К вечеру я еле передвигала ноги, мечтая где-нибудь умереть под кустиком благоухающих цветов, в изобилии растущих повсюду.

Я осматривалась, рассматривая дома, пестрящие разными оттенками синего, золотого и зеленого. Аккуратные садики, с большими крупными цветками, ярко-оранжевого цвета, с небольшими клумбочками красных цветочков, похожих на полевые.

От борделя до рынка минут двадцать пешим ходом. И за эти двадцать минут окружающий пейзаж радикально меняется. Все-таки бордель находится в средней полосе города, а рынок ближе к окраинам. Внешние изменения проявлялись в домах, по степени ухоженности улицы, да и по людям, снующим по своим делам. Представителей других рас, я пока не встречала. Может они хорошо шифруются? Кто знает. А может это территории людей. Я пока не имела возможности узнать все досконально.

Сам бордель, в который я попала, был не из дешевых. Об этом говорили стены, украшенные дорогими обоями, интерьер комнат, обставленный очень богато. Огромное количество служанок, убирающих комнаты и бегая к господам по каждому зову. Местных жриц любви я имела честь наблюдать и мне было совсем не понятно для каких целей меня подложили под того мужика? Поразмышляв, я пришла к выводу, что ему должны были предоставить другую невинную девушку, но что-то сорвалось и пошло не так. Что-то случилось с той девушкой, которую я заменила. Вопросов была масса, но задать я их не могла. Ничего, мы подождем.

Я смутно помню свое нахождение у бандитов, проведя практически все время без сознания. И сейчас, прислушиваясь к себе, я не могла понять, почему я так спокойна и хладнокровна? Единственным последствием перенесенной физической и психологической травмы являлась лишь неприязнь к мужским прикосновениям. К любым, даже самым безобидным прикосновениям.

Вот и сейчас, я покрылась липким потом, почувствовав чужое прикосновение на плече, в крови забурлил выброс адреналина. Я мгновенно отпрыгнула и обернулась, сердце бешено колотилось. Оказалось, это мужчина — торговец протягивал мне фрукт, улыбаясь доброй улыбкой. Я немного испуганно покачала головой в знак отрицания, но мужчина настаивал, что-то говоря просительными интонациями. Он был в годах, волосы все в седине, на руках кольца и браслеты, обхватывающие широкие запястья. Но возраст не повлиял на подтянутое тело, не согнутое под прожитыми годами. Он ясно видел испуг на моем лице, поэтому извиняюще что-то говорил, все так же протягивая фрукт.

Немного успокоившись, я несколько раз глубоко вздохнула, наполнив до отказа легкие воздухом, и взяла угощение, благодарно улыбнувшись в ответ. Слегка поклонившись, я поспешила нагнать Арну, медленно идущую в сторону дома жриц. Притащив все купленное в бордель, на кухню, мы передали все сегодняшним кухаркам. Арна знаками показала мне, что на сегодня с походами на базар закончено. За полчаса отдыха в нашей комнатушке, я затерроризировала Арну выспрашивая и повторяя за ней слова, тыкая во все предметы и вещи в комнате.

Прошло несколько недель. Я немного могла понимать местный язык, мучительно медленно произнося слова и сильно коверкая язык. За эти три недели я привыкла к интенсивным нагрузкам, тело стало выносливее, легче перенося ранние подъемы и беготню весь день. Под грузом работы и ежедневных бытовых проблем, понемногу забывался кошмар насилия, стирались негативные воспоминания, но настороженность стала моим вторым я. Я с огромной осторожностью относилась к попыткам подружиться, улыбающимся мне другим служанкам. Я общалась только с Арной, впрочем, не подпуская ее к себе достаточно близко, пресекая ее попытки сблизиться.