Хлоя Нейл - Охота

— Ты готова рискнуть своей жизнью ради этого?

Я приподняла брови.

— Я рискую своей жизнью с того момента, как узнала, что у меня есть магия. И с момента битвы. Думаешь, я всё это время пряталась под землей?

— Нет, если следовать тому, что Малахи мне рассказывал. — Он посмотрел на меня. — Я видел рекламный щит на улице Мэгезин. «Освободите Пара Консульства. Люди должны знать правду». И довольно маленький треугольник в нижнем углу. Греческий символ, обозначающий «дельта».

— Ты даже себе представить не можешь, что можно сделать при помощи семилетней краски для наружных работ.

— Это была краска Ревейона?

— Да. Сейчас она наша.

Гэвин покачал головой, но в его глазах была гордость.

— Он когда-нибудь говорил тебе, что ты упертая?

— Конноли, — произнесла я с ухмылкой, напомнив ему мою фамилия. — У меня тоже ирландские корни. И ты знаешь, что я могу совладать с собой.

Чтобы доказать это, я подняла руку, собрала нити силы, которые находились в воздухе, и использовала их, чтобы перенести робота со стойки в свою руку. Когда он оказался у меня, я соскребла с него небольшой кусочек грязи.

— У тебя получается все лучше, — сказал Гэвин. — Мягче.

У меня действительно стали получаться лучше и контроль, и избавление от излишков магии, которая могла навредить мне.

— Я практиковалась. — Все еще держа робота в руках, я посмотрела на него. — Мы пойдем, поговорим с ним и вернемся. Это займет дня два, — произнесла я, повторяя за ним. — Максимум три.

— Невежливо использовать мои слова против меня же.

— Удобно использовать чьи-нибудь слова.

Гэвин облокотился на столешницу, пробормотал что-то на каджунском французском, который они с Лиамом использовали, когда находились под властью эмоций. Но цель моя была достигнута.

— Хорошо. Встречаемся у Мозеса на рассвете. — Выражение его лица изменилось. — Между тем, Малахи сказал, что у тебя есть место для жилья. Безопасное место.

— Это так.

Чем меньше людей знают о бывшей автозаправочной станции «Аполлон», которую реконструировал мой отец, здании, в котором я сейчас живу, тем более безопасным оно остается. И это так и должно оставаться, потому что это последний оплот волшебных объектов, которые мой отец спас от уничтожения. Поэтому и с Гэвином я не буду вдаваться в подробности.

Гэвин кивнул.

— Думаю, у тебя, как и у Лиама, были причины для такого выбора.

Я прищурилась.

— Ну и кто теперь против кого использует его же слова?

Гэвин покинул нас.

— Поговорим позже, — сказал Малахи, а затем тоже ушел.

— Это он сказал тебе или мне? — спросила я Мозеса.

— Возможно, обоим, — ответил Мозес. — Но я вполне уверен, что он имел в виду тебя.

Мы с Мозесом собрали вещи, которые нашли, а затем закрыли за собой дом. Мы в тишине шли по аллее, пересекающей блок.

— Ты хорошо знал Бруссарда? — спросила я, когда мы шли в тени полуденного солнца. Не очень безопасно ходить по городу средь бела дня, но в округе было так мало людей, а звуки, издаваемые ими, было так легко расслышать в тишине города, что мы обычно шли на этот риск.

— Не очень, — ответил он, остановившись, чтобы пнуть кусочек металла, лежащий в гравии. — Знал достаточно, чтобы держаться от него подальше. Он видел мир в черно-белом цвете. Ты был либо на его стороне, либо на неправильной.

И, видимо, не особо впечатлившись тем, что нашел на земле, он снова двинулся вперед.

— Ага. Лиам говорил что-то похожее. Ты знал кого-нибудь, кто желал бы ему смерти? Может быть, кто-нибудь из Пара на Острове Дьявола?

Мозес фыркнул.

— Лучше спроси, кто не желал ему смерти. Но были ли такие, кто ненавидел его достаточно сильно, чтобы расправиться? Нет. — Он остановился и, наклонившись, вытащил какой-то кусочек проволоки из пожухлой травы, оценил его, кивнул и положил в свою сумку. Для Мозеса не существовало таких компонентов электроники, которые ему бы не нравились; у него был целый магазин старых радио, компьютеров, телевизоров и всяких других гаджетов на Острове Дьявола, прежде чем он был уничтожен.

Как женщина, которой пришлось покинуть свой магазин, я могла лишь посочувствовать.

— Люди, — произнес он, когда мы двинулись вновь, — считают, что они единственное, о чем мы думаем. Семь лет мы находимся на Острове Дьявола. У нас свои жизни и заботы, скорее всего, такие же, о каких беспокоятся и люди.

Малахи предупредил меня однажды, чтобы я не судила о Пара по себе. Он был прав точно так же, как сейчас был прав Мозес.