Елена Кароль - Элементально

— Я скучал. — Его голос был хриплым от сна.

Мужчина поднял руку и убрал с моего лба прядку. Моргнула, не ожидая от него настолько простого жеста, и лишь спустя еще минуту до меня дошло.

— Я без амулетов! — прошептала севшим от тревожного предчувствия голосом.

— Они больше не нужны. — Он говорил спокойно, а в глазах светилась непривычная мне грусть. — Ты выполнила условие, отменяющее проклятие. Бескорыстное самопожертвование — так оно звучало.

Отстраненно порадовалась, что лежу, но, кажется, потрясение было слишком сильным, потому что я все-таки закрыла глаза и глубоко задышала. Значит ли это… Что…

— Марьяна? — обеспокоенно позвав, Герман дотронулся до моего плеча. — Ты в порядке? Может, позвать цели теля?

— Нет! — выкрикнула и распахнула глаза, уставившись на него как на привидение. — Нет, я в порядке, — ответила уже спокойнее, но все равно немножко нервно, и повела плечом, чтобы он убрал руку. Герман намека не понял, и я отодвинулась, настороженно уточнив: — Значит, ты теперь нормальный? Не испытываешь ко мне безумного влечения? Можешь жениться абсолютно на любой женщине?

Я буквально забрасывала его вопросами, а граф мрачнел с каждым произнесенным мной словом. Под конец рывком сел, и простыня скользнула вниз, открывая обнаженный (и очень загорелый!) торс.

Божечки-кошечки! Он что — тоже голый?! Хотя нет, стоп! Когда он успел загореть? Сколько дней он уже здесь? Сколько ночей снова забирается в мою кровать? Черт, черт, черт!!!

— Слушай, я понимаю, что начали мы не так, как мечтает любая нормальная девушка. — Он прожигал меня хмурым взглядом. — Но неужели у меня нет ни шанса?

— Ка… какого шанса?! — Я резко дернулась назад, когда он протянул ко мне руку. — Не трожь!

Опустил руку и нахмурился сильнее. Наклонил голову набок, рассматривая меня недоумевающим взглядом, но тут его внимание привлекла Пельмешка, подкравшаяся якобы незаметно и напавшая на его мизинец.

— Слушай, за что она со мной так? — Он обратился к дракошке, словно беседа с питомцем была для него привычным занятием. — Я ведь ее люблю. Правда люблю. А она…

И все это — глядя на Пельмешку. Не на меня! На Пельмешку! И стало так обидно… Он даже в любви признаться нормально не пожелал! Я и этого недостойна?

— Сволочь ты, драконище, — прошептала дрогнувшими губами и рывком встала с кровати, отправившись к платяному шкафу.

В голове, как назло, воцарился настоящий хаос, так что вместо того, чтобы быстро одеться, я с остервенением скидывала с вешал одежду, раздражающую меня одним своим видом. Не то, не то… Все не то! В груди нестерпимо жгло от обиды, на глаза наворачивались непрошеные слезы, но я бы никогда не призналась даже самой себе, что почувствовала после его слов. Ненавижу! Просто ненавижу!

— Прости.

Он обнял меня со спины и не тронулся с места, хотя я и двинула ему локтем в бок. Лишь прижал крепче, блокируя руки, и зарылся лицом в мои волосы.

— Я правда тебя люблю. Больше жизни. Больше всего на свете. Я давно это понял, но не мог смириться. Пытался найти в тебе хотя бы один изъян, но все они были надуманными. Мне плевать на титулы и происхождение. На благородство и знания. Ты — это ты. Мне не нужна другая. Позволь… — Его голос дрогнул, и дракон шумно выдохнул. — Дай мне шанс. Я не идеален, я знаю. Знаю и то, что проклятие не захватило бы меня так крепко, если бы ему не за что было зацепиться. Я самовлюбленный, эгоистичный, высокомерный болван, зацикленный на благородстве происхождения. Но теперь у меня есть силы признаться в этом и попытаться все изменить. Благодаря тебе. И только ради тебя. Потому что… Я слышал твои слова. Там, в пентаграмме.

Нахмурилась, напрягая память, н, как назло, в голове воцарилась идеальная пустота.

— Ты называла меня «мой дракон», — произнес он едва слышно, и в ту же секунду я все вспомнила. — «Мой мужчина». «Мой Герман». Ты не лгала. Ты и правда так думала.

— Я не знала, что ты все слышишь. — Зажмурилась, сгорая от стыда, не в силах даже дернуться, чтобы убежать.

— Иначе не сказала бы? — Его ироничный шепот пощекотал мне ухо, и я покраснела еще сочнее. — Ну же, Марьяша? Ты ведь не трусишка и никогда ею не была. Особенно сейчас…

— Что ты хочешь? — выдавила из себя из последних сил.

— Я хочу видеть тебя счастливой. Каждый день. Каждый час. И каждую ночь… — Он без труда развернул меня к себе лицом и, пальцем приподняв подбородок, заставил посмотреть ему в глаза, сверкающие расплавленным янтарем. — Позволишь?