Илона Эндрюс - Лунная Заводь

— На рассвете, и они ушли, потому что Кобблера укусили за задницу.

Кобблер, старый алкаш, бродил по болоту, подторговывая самогоном. Сериза никогда не любила этого человека. Он был груб с детьми, когда думал, что их родители не видят, и из злости ударил бы любого в спину.

— Продолжай…

— Он пришел и сказал папе, что в дедушкин дом забрались дикие собаки. Они погнались за ним, и одна укусила его за задницу. У него были дырявые штаны.

Усадьба Сене стояла заколоченной уже много лет, с тех пор как их дедушка и бабушка умерли там от красной лихорадки двенадцать лет назад. Сериза помнила ее как солнечный дом, выкрашенный в ярко-желтый цвет, как яркое пятно на болоте. Теперь это была заброшенная развалина. Никто и близко к ней не подходил. Кобблеру нечего было там делать. Наверное, искал, чтобы украсть.

— А что было дальше?

Ларк пожала плечами.

— Кобблер болтал без умолку, пока папа не дал ему вина, а потом он ушел. А потом папа сказал, что он должен пойти и позаботиться о дедушкином доме, потому что это все еще наша земля. Мама сказала, что пойдет с ним. Они уехали.

Добраться до усадьбы Сене на грузовике было невозможно. Они должны были уехать верхом.

— И с тех пор ты их не видела?

— Нет.

— До усадьбы Сене было полчаса езды верхом. Они уже должны были вернуться.

— Как думаешь, мама и папа умерли? — ровным голосом спросила Ларк.

О, Боги.

— Нет. Папа смертелен с мечом, а мама может выстрелить болотному аллигатору в глаз с сотни футов. Должно быть, что-то их задержало.

Приглушенный рев прокатился по деревьям — послышался двигатель багги. Тупицы. У них даже не хватило ума заглушить мотор и тихо подкатить багги к дому. Сериза встала.

— Дай мне разобраться с этим, и если мама с папой не вернутся к концу часа, я пойду и проверю.

Старый дюнный багги выскочил из-за сосен, плюхаясь по грязи по пути к дому. Сериза подняла руку. Два забрызганных грязью лица с ужасом смотрели на нее с переднего сиденья.

Сериза глубоко вздохнула и прокричала.

— Судорога!

Магия пульсировала в ее руке. Проклятие вцепилось в обоих мальчиков, скручивая мускулы на их руках. Адриан согнулся пополам, колесо повернулось влево, дюнный багги накренился и с громадным всплеском опрокинулся на бок, скользя по илу. Адский мобиль развернуло, извергнув двух смельчаков в грязь, еще раз крутануло, и он остановился.

Сериза повернулась к Ларк.

— Не стесняйся, идти туда и попинай их, пока они валяются. Когда закончишь, скажи им, чтобы они все убрали и отправлялись прямо в конюшню. Тетя Карен будет вне себя от радости, если в ближайшие три недели у нее появятся два раба.

Сериза взяла свои ботинки и направилась в дом. Смутное чувство тревоги переросло в полномасштабный ужас в ее груди. Она должна была выяснить, что задержало ее родителей, и чем скорее, тем лучше. На мгновение она чуть было не свернула в сторону конюшни, но ехать одной было бы сравнимо напрашиваться на неприятности. Ей нужна была поддержка, кто-то на кого можно положиться в бою. Лучше сейчас потратить лишние десять минут на сбор поддержки, чем потом жалеть об этом.

Это не закончится хорошо, она просто знала это.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

УИЛЬЯМ прислонился к стене своего дома. Двое во дворе наблюдали за ним. Если они и находили его игрушечную армию странной, то держали это при себе.

Дикий зверь внутри него огрызался и рычал, царапая его внутренности острыми когтями. Он держал его в узде. Образы мертвых детей вскрыли старую рану, но гнев сейчас не принесет ему ничего хорошего. Во время службы в Красном Легионе он сталкивался с агентами «Зеркала». Правила к ним неприменимы, и он быстро понял, что поворачиваться к ним спиной плохая идея. Ты связывался с этими парнями на свой страх и риск, зная, что следующий твой вздох может стать ударом в спину.

Уильям не знал, что эти двое собираются делать, и почему они пришли беспокоить его, поэтому он наблюдал за ними, как волк наблюдает за приближающимся медведем: ни намека на движение, ни признака слабости, ни рычания. Он не боялся, но у него не было причин провоцировать их. Если бы причина все же представилась, он без колебаний разорвал бы им глотки.

Двое из «Зеркала» тоже не двигались с места. Слева стоял Эрвин. Из них двоих он казался самой большой угрозой. Большинство людей забудут Эрвина через минуту после того, как встретят его. Среднего роста, среднего телосложения, с ничем не примечательным лицом и короткими волосами, то ли темно-русыми, то ли светло-каштановыми. Его голос был мягким, манеры скромными, а запах был настолько пропитан магией, что все пространство провоняло, как кондитерская накануне Дня Благодарения. То, как он держался — свободно, обманчиво беззаботно — тоже не предвещало ничего хорошего.