Алексей Калинин - Обреченные попаданцы

От снижения захватывает дух, сердце из пяток подскакивает к горлу, потом все-таки устраивается на прежнем месте. Золотые лапы пару раз касаются травы, а после выпускают когти и в зеленой простыне поля появляются две глубокие полосы от торможения дракона.

Крылья при этом настолько бешено хлопают над головой, что от поднятого воздуха у меня на макушке формируется прическа Ежика из мультика «Смешарики». Я пытаюсь их пригладить, но бесполезно — волосы упрямо отказываются ложиться, предпочитая воинственно торчать в разные стороны.

Я крякаю от огорчения, но после машу рукой — так более внушительно выгляжу. Ладно, я не на конкурс красоты прибыла. Я скатываюсь по теплой чешуе дракона вниз и притопываю ногой.

Подавайте сюда мою дочку!

Похоже, что это я сказала вслух, так как и Драмир и Зверобой на меня удивленно покосились.

— Мы сейчас всех победим! Всем по заслугам воздадим! Это ж надо — детей тырить… Да мы им всем люлей дадим! — поддерживает меня Зверобой.

— А ты кто такой? — интересуюсь я. — Почему так быстро смог нас догнать? Ты человек или…

Зверобой поднимает вверх правую бровь, как будто пытается согнать надоедливую муху, а потом смотрит на дракона. Драмир кивает в ответ. Тогда Зверобой набирает в грудь воздуха:

— Я долго рабом лампы был, но он меня освободил. Теперь по гроб ему обязан и рвусь на помощь со всех сил.

— Ты джинн? — ахаю я. — Так что же ты молчал-то? Разбери этот гребанный замок по камешку и…

Драмир вежливо кашляет, отчего из его пасти вырывается небольшой клуб дыма. Это проявление тактичности заставляет меня замолкнуть. Вот умеет же он привлекать внимание.

— Он действительно джинн из лампы, но… — дракон несколько замялся, — но Зверобой очень долго просидел там и его память стала слабой. Он почти что все забыл, кроме перемещения в вихре. Вот поэтому и тренируется в стихосложении, чтобы память постепенно вернулась к нему. Сама же знаешь, как стихи помогают для развития мозга. А еще…

Что он хотел сказать, я так и не успеваю узнать, поскольку в голове раздается голосок Матильды: — Мама, уходи прочь!

Вот вам и здрасте!

Нет, я слышала о людской неблагодарности, когда дети отвергают родителей, но чтобы так…

Тут явно что-то нечисто!

— Матильдочка, девочка моя, где ты? — мысленно зову я дочку.

— Я наверху, мама. Я вижу тебя и снова приказываю — уходи прочь! Ты мне не нужна.

Да как так-то? Что же это творится? Я поднимаю вверх глаза и вижу, как на стене появляется старая королева, а на ее руках сидит моя дочка. Одежды на ней под стать маленькой принцессе, а вот личико гневно хмурится и кажется, что она вот- вот расплачется. Сама же королева смотрит с таким презрением, что я невольно почувствовала себя задрипанной лягушкой перед львом.

А вот хренушки!

Пусть я взлохмачена, чумаза и наманикюрена, но я пришла сюда не для того, чтобы понравиться, а чтобы вернуть свою дочку!

Драмир и Зверобой терпеливо молчат. По моему виду они успели понять, что я мысленно общаюсь с дочкой.

Интересно, а какой вид у мысленно болтающих? Надо будет расспросить потом Драмира. Но это потом, а пока что…

— Матильда, влепи бабушке плюху, чтобы она выпустила тебя, а мы уже внизу подхватим! — в мою голову не пришло ничего умнее…

— Мама, я все взвесила и повторю в третий раз — уходи прочь! Мне будет лучше с бабушкой и папами. В нашем мире я дочка матери-одиночки, которая перебивается случайными заработками, а тут я прЫнцесса! Так что проваливай подобру- поздорову!

Нет, этого просто не может быть. Не могла Матильда так измениться! Даже под влиянием старой…

Точно!

Ведьма наложила на нее заклинание! Другого объяснения я не могу подобрать. Я сплевываю и кричу в четверть силы:

— А ну, старая ведьма, расколдуй мою дочку и отпусти ее! Иначе я ка-а-а-ак гаркну! И потом ка-а-а-ак взвизгну! А еще ка-а-а-ак…

— Я не боюсь тебя, дурочка, — звучит голос королевы. — И замок свой я зачаровала от тебя и твоих друзей. И теперь ни дракон, ни джинн ничего не смогут сделать. Вы даже за ров не сможете перейти, убогие герои.

Как только она замолкает, тут же раздается хохот сотен глоток, даже тролли возле входа зловеще улыбаются. На стене появляются еще два персонажа, два короля. Вид у них отмытый, но какой-то странный, словно их только что разбудили, и они находятся на грани бодрствования и сна.

— Проваливайте, дурни! — кричит Хлопарь.

— Уходите, глупцы! — вторит ему Шлепарь.