Юлия Буланова - Темная леди для светлого Лорда (СИ)

Я не слишком искушена во всякого рода словесных уловках. Но мне кажется, или он непрозрачно намекает на свидание? «Отшить или не отшить?» — вот в чем вопрос.

Так, стоп! О чем я думаю? Какой еще вопрос? Замечательный парень, который, кстати, очень внимателен и добр ко мне, показывает, что я ему нравлюсь. Так ведь и мне он симпатичен. Не могу сказать, что влюбилась в него. Я, скорее, им очарована. Но сомневаюсь, что его обаяние сможет оставить равнодушной хоть одну особу женского пола.

— Конечно, — отвечаю я и вижу, как Антон расплывается в счастливой улыбке. Слишком счастливой, на мой взгляд. Это немного настораживает. Он ведет себя, как влюбленный. Но это же невозможно. Такие, как он не западают на таких, как я. Никогда.

— Позвони мне, когда закончатся пары.

— Хорошо. — Наверное, моя улыбка получилась натянутой. — А сейчас мне пора.

Я уже берусь за ручку, чтобы открыть дверцу и выйти, но он меня останавливает. Выскакивает из своего железного зверя и как истинный джентльмен помогает мне выйти. Это выбивает меня из колеи еще сильней.

— До скорого.

— Да, — замираю на секунду раздумывая, стоит это говорить или нет, и все же решаюсь. — Антон, спасибо.

— За что? — Он кажется удивленным.

— За все, — тихо отвечаю я и почти сбегаю от него в корпус университета. И дело совсем не в том, что я опаздываю. Времени до первой лекции вагон и маленькая тележка. Но мне хотелось побыть одной, разложить все по полочкам. Да и маме нужно позвонить. Не сейчас, разумеется, а уже после пар. Но до того, как я это сделаю, нужно разобраться с тем, чего я хочу от нее узнать.

А пока… вопросы, конечно, у меня были. Но все какие-то сырые, недооформленные. Единственная надежда, что со временем они уложатся в моей несчастной голове, превратившись тяжелую артиллерию, которую я не премину обрушить на мамочку.

ГЛАВА 4

Первая пара прошла, как почти обычно. Генерал (это прозвище нашего препода по высшей математике) строил и отчитывал опоздавших. Затем читал лекцию и орлиным взором следил за аудиторией. От него ничего не ускользало. И нарушителей общественного порядка, или тех, кого Анатолий Сергеевич считал таковыми, в конце занятия ждала публичная казнь — то есть ответ у доски. Поэтому начинали болтать у нас, отвлекаясь от активного слушания и фанатичного конспектирования, только форменные самоубийцы. Я в их число, разумеется, не входила. И даже числилась у Генерала в любимчиках.

Хотя… лучше бы он меня недолюбливал. Тем, кого этот седеющий подтянутый мужчина неопределенного возраста с взглядом снайпера и улыбкой аллигатора терпеть не мог, жилось значительно спокойнее, чем нашей «Великолепной четверке».

Но особенно весело на его лекциях приходилось мне. Потому что я —гуманитарий. А во всяких модулях, алгоритмах медианах и степенях просто тону. Но всякий раз умудряюсь выплыть. Потому что подключаю женскую логику. Да, мой аналитический инструмент был необычен. По мнению Анатолия Сергеевича с его помощью можно было скорее запутаться, чем что-то решить. Но он работал. Титаническими усилиями (и прошу заметить, без единой подсказки) я приходила-таки к правильному ответу. И то, что трехшаговый пример я развозила по всей доске, этого факта не умалял. Кстати, однажды к нам на лекцию зашел декан. Бывают у Виктора Петровича такие рейды. Чтобы ни студенты, ни преподаватели не расслаблялись. Так он у Генерала спросил, зачем он бедного ребенка (меня, то есть) заставил доказывать теорему Ферма? На что тот ему ответил, что «бедный ребенок» сам вызвался. Так сказать, параллельно решению линейного уравнения.

Остальным было проще. Перфекционистка Гелла страдала синдромом патологической отличницы и знала все. Даже то, что ей, в принципе, было не нужно. Неоправданно высокий уровень притязаний и ни капли здравого смысла. И почему достаточно умные, на первый взгляд девчонки, иногда бывают такими дурами?

А наши мальчики — Стас и Олег просто понимали. Им легко давались точные науки. И я не совсем понимала: что эта парочка забыла на факультете педагогики и психологии? Но никогда не спрашивала. Если поступили и не ушли сразу после первого курса, значит, причины у них были. А какие — не мое дело.

Кстати, любимчиков Анатолий Сергеевич выделял особо и был к нам очень внимателен. Каждый раз, доводя нас этим самым участием до предынфарктного состояния. Один только его вопрос: «Вам все понятно?» — чего стоил?! Ответишь: «Нет», — начнет объяснять весь материал заново. А еще с него станется предложить всей группе после занятий остаться. Мол, если таким талантливым студентам что-то не понятно, это не они виноваты, а он допустил педагогический промах и готов в свое личное время его устранить. Скажешь: «Да», — так он что-нибудь спросит по пройденному материалу, причем настолько каверзное, что хоть стой, хоть падай. И выкручивайся, как хочешь, чтобы и группу не подставить, и самому не подставиться.