Нина Линдт - Иные города

— Милая моя, ты не узнаешь меня? После всего, что между нами было?

— Я тебя впервые вижу.

Он напоминал ей марионетку из кукольного театра: его движения были неестественными, костные пластины на лице постоянно двигались, плечи, пальцы и локти как-то странно поворачивались.

Настя бросила еще один взгляд на Диего, мельком, чтобы убедиться, что он в сознании. Но парень весь был в крови и только тяжело дышал. Внутри все сжалось от напряжения и страха.

Черепушка довольно ухмыльнулся, колыхнулись, постукивая, черепа на его костяной треуголке.

— Хочешь спасти своего драного котика?

— Дурацкий вопрос, мистер очевидность.

Настя сама не знала, откуда у нее взялась эта нахальная манера разговаривать. Но, похоже, с этим товарищем по-другому невозможно.

— Я тебе его отдам. Взамен на одну вещицу.

— Говори.

Тварь мерзко и мелко захихикала и, к ужасу Насти, начала спускаться. Бархатный костюмчик, расшитый золотом, зловещая шляпа, неестественные и немного паучьи движения, постукивания костей — словно великий шут из самого последнего круга ада решил явиться перед ней.

Она невольно отступила. Вблизи лицо его было еще неприятнее: костяные пластины изобразили подобие ухмылки.

Глупо открыв рот, шут залез к себе в карманы и долго там копался.

— Где же оно?

Черепушка вытащил гигантского тарантула с волосатыми лапками, стеклянный шар с разноцветными бусинами внутри, золотую ленточку, гигантскую канцелярскую скрепку. Все это он вынимал, рассматривал и отбрасывал прочь, бормоча какую-то ерунду. Настя знала, что он делает это нарочно, чтобы порисоваться. При мысли о том, что Диего в этот момент угасает всего в нескольких шагах от нее, девушка почувствовала злость на кривляющееся существо.

— Нельзя ли побыстрее? — нетерпеливо спросила она.

Адский шут начал вынимать предметы из кармана так быстро, что Настя едва успевала их увидеть. Полетели в стороны пищащие игрушки, оружие, змея, баночки, которые, разбиваясь о каменный настил храма, выпускали то цветную жидкость, то газ. Он даже достал розу и сунул Насте так быстро, что та взяла. Настя чувствовала себя зрителем-идиотом. Наконец, победоносно вскрикнув, паяц извлек из кармана нечто завернутое в черный бархатный платок.

— Вот оно!

Он аккуратно, один за другим, откинул уголки платка в стороны, и Настя почувствовала тошноту, увидев на черной ткани багровое сокращающееся сердце.

— Это сердце Риты.

— Я всегда верил в твой интеллект. — Адское создание злобно сверкнуло желтыми глазками и тут же изобразило подобие улыбки.

— Оно еще бьется. Но как это возможно?

— У Риты, как у кошки, семь жизней, — злобно хихикнул шут, и черепа, висящие на его треугольной шляпе, тоже затряслись от смеха. — Мне нужна для этого сердечка подходящая шкатулочка. Одна такая есть на примете. У графа Виттури.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Именно! Принеси мне шкатулку. Я отдам тебе котика. Все будут счастливы!

Настя бросила взгляд на Диего. Он в отчаянии покачал головой, умоляя ее не соглашаться. Она отвела взгляд. Выбор у нее небольшой.

— Хорошо. Как выглядит шкатулка?

Нервы скрутило в тугой стальной узел. Настя словно умерла и родилась заново, настолько другой она себя чувствовала. В агентство с учебниками в руках вошла одна Настя, а в особняк графа — совсем другая. Позвонила в дверь. Дворецкий открыл, пропустил, не задавая вопросов, и она очутилась в гостиной. Она не представляла себе, где искать шкатулку, но предполагала, что поиск надо начать с кабинета графа. Настя не боялась гнева демона. Впервые она не думала о нем вообще. Только одно волновало: спасти Диего и сердце Риты.

Не было сомнений, колебаний, страха. Только железная решимость во что бы то ни стало завладеть шкатулкой и отыскать какое-нибудь оружие для защиты. Она не доверяла этому клоуну, не верила ни одному его слову. Она верила только в себя.

Настя прошлась по особняку, мимолетно оглядывая шикарную обстановку, потому что взгляд искал лишь шкатулку из вулканического стекла в форме ларца с серебряными креплениями.

Наконец, она нашла кабинет графа. На огромных стеллажах в беспорядке лежали и стояли книги, манускрипты, свитки вперемешку с различного рода вещами. Здесь даже было чучело ворона. Настя машинально провела рукой по взъерошенным перьям птицы. На столе стояла чаша в грубой оправе, усыпанная камнями, лежали неизвестные ей инструменты, которые казались навигационными приборами. Она словно очутилась в лавке антиквара или в кабинете колдуна. Но вместе с тем все предметы дышали невозмутимостью, надменностью, легкой насмешкой графа Виттури. Настя словно слышала его голос и смех, и острое желание увидеть графа на мгновение наполнило все ее существо. Так, что даже дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы. Но Настя быстро взяла себя в руки: она не имеет права думать ни о чем ином, кроме шкатулки.