Витамина Мятная - Кровавый блюз

Создать эмоциональную связь с другим вампиром означало попасть в зависимость. Стать чуть ли не рабыней, а мое положение и так было незавидно. Маленькая, несчастная воровка, без гроша в кармане, без прошлого и без будущего, но зато свободная, как сама жизнь, как ветер. Никому не подчиняющаяся, ни с кем не связанная, дикая и не прирученная. Такое состояние абсолютной свободы меня очень радовало, но заставляло влачить существование вечно голодной дворовой кошки.

Чтобы унять голод, я достала из кармана две гемоглобиновые подушечки и стала жевать. Это ненадолго притупит чувство пустоты в желудке, к тому же, как гласит реклама, мои клыки станут белее снега и крепче алмазов. Что за бред! И кто только придумывает эти слоганы?

Мимо пробежал, толкнув в бок, оборванец, маленький постреленок с одиноким торчащим клыком. Очаровательная лукавая мордаха голубоглазого ангелочка в тугих кудрях. Только грязная, и взгляд уже, увы, не детский, а настороженный, пуганный и травленный жизнью на улице и в подворотнях. Неправильной прикус – следствие недокорма и отсутствия магии.

Пацаненок залихватски свистнул, привлекая мое внимание, я лениво достала руку из кармана куртки и показала ему «гак». На среднем пальце кольцо, печатка со знаком банды, к которой я принадлежу.

Пострел подмигнул мне, признавая за свою, еще раз сигнально свистнул и, ввинтившись в толпу, пошел на дело.

Карманник. Малолетний щипач, чистит карманы богатеньких ротозеев на главной улице. Лишь бы не попался. Тогда его ждет развоплощение. Длительный голод, деградация, яркое полуденное солнце, мучительная смерть от ультрафиолета. В конце концов от него останется только пепел. Никого не интересует, что он ворует от безысходности и с голоду. Олдермены скажут, что он вполне мог бы быть усыновленным ребенком и связанным с каким-нибудь вампиром. Только это означает даже не рабство, а нечто похуже. Вечность с ненавистным мучителем. Покровитель, с кем несчастный будет скован неразрывными цепями, может сделать с ребенком нечто похуже, чем заморить голодом.

Все так же жуя жвачку, я подпирала фонарный столб. Резинка со вкусом крови – то, что надо, чтобы перебить аппетит. Поразительная гадость, но работает, изобретение магов-ученых. Внутри не кровяные тельца, а выжимка из трав, приправленная магией.

К зданию, на углу которого я торчала, плавно подъехало длинное сверкающее авто. Черное, глянцевое, похожее на большое хищное животное. Обтекаемые формы, тонированные стекла.

Ферури – шикарный автомобиль! Таких на весь город всего пара штук.

Дверь плавно откинулась вверх, из машины вышла женщина, повернулась, и мы столкнулись с ней нос к носу. Водитель подрулил слишком близко к тротуару, а мой любимый столб, с которым мы уже срослись, стоял на самом краю.

Вампирша, густо накрашенная, с подведенными глазами и намалеванными губами, уставилась на меня. Впрочем, косметика была дорогая, я оценила. Маленькая баночка помады с соком из лепестков кровавой розы, последняя новинка, стоила, как годовая зарплата наемного работника с нижнего уровня. Кто эта дамочка, которая может мазать на себя такую дороговизну, да еще так густо?

За спиной женщины еще кто-то вылезал из машины. Вампирша, разглядев меня, мою одежду, скривила губы, поджала их и, задрав нос к небу, шагнула в сторону стеклянных дверей.

Я не удержалась, с громким «тьфу» выплюнула ей под ноги жвачку. Крашеная пергидролью блондинка, взвизгнув, подпрыгнула, аки коза, и на высоких каблуках засеменила к входу, презрительно бормоча себе под нос про то, что на главные улицы пускают кого ни попадя, и их место на нижних уровнях.

«Правильно, со мной не стоит связываться, спуску не дам и нос откушу, если так высоко задирать будешь!»

Передо мной вырос мужчина, заслонив своими широкими плечами весь обзор, и посмотрел с укором прямо в глаза.

Набычившись, я засунула руки в карманы, поудобнее закопалась в ворот куртки. К вечеру становилось холодней, отсветы в стеклах небоскребов потемнели, из желто-алых перекрасились в фиолетовые, изо рта начали вырываться облачка пара.

«И не стыдно мне вовсе», – подумала про себя я под укоризненным взглядом мужчины и скосила глаза в проулок, куда мне и следовало смотреть. А не разевать рот на джентльменов в аристократическом белом шарфике на шее, в широких, подбитых ватой пиджаках от Арманьяски, с небрежно наброшенным на одно плечо пальто.

Никогда не понимала, зачем они вешают на себя эти тряпочки, толку в них ноль, не согреют. Впрочем, подобные типы никогда и не мерзнут, не приходится им шариться по узким сырым закоулкам, спускаться на нижние, менее благополучные подземные этажи. На самое дно и в прямом, и в переносном смысле. Там, на глубине, невозможно жить без порока. Ситуация обязывает и культивирует в людях самое отвратительное, что в них может быть: лживость, предательство, эгоизм в борьбе за существование и глоток крови. Показное благородство – прерогатива вот таких богатеньких типов. Так же как и покровительство.