Анна Бэнкс: Нептун

— Это просто две недели, Гром. Две недели — все, о чем я прошу. Антонис дает добро. — По крайней мере, хотя бы Антонис не высказал возражений насчет их поездки. И вот я снова повышаю голос . Будь это на глазах у публики, Грому пришлось бы его осадить.

— Антонис не против, потому что хочет задобрить Эмму — ведь она его внучка, с которой он познакомился совсем недавно. Ты же мой брат и я мирюсь с твоими выходками уже не первый сезон.

— И какое это имеет отношение к вопросу? Почему ты просто не можешь дать мне свое разрешение и сдвинуться с мертвой точки?

— Потому что у меня такое чувство, что ты поступишь по-своему, с моим одобрением или без него. Скажи мне, что я ошибаюсь, Гален.

Гален мотает головой. — Я хочу, чтобы ты дал добро.

— Это не ответ.

— Я все сказал. — Он хочет одобрения Грома. Правда хочет. Но Гром прав — Гален так же хочет убраться отсюда как можно дальше. Даже если это разъярит его старшего брата. Необходимость сбежать почти непреодолима, и он не уверен, почему. Единственно, в чем он уверен — он хочет забрать Эмму с собой. Ее прикосновения, ее голос, ее смех — они словно бальзам из водорослей на зияющие раны внутри него.

Гром вздыхает, открывая дверцу холодильника и в задумчивости ставя бутылку воды рядом с контейнером какой-то зелени. — Я ценю твою честность. Ты уже не малек. По человеческим меркам, Эмма тоже достаточно взрослая для независимости. Вы оба знаете, что хорошо, а что плохо. Ваши решения — ваши поступки. Но я должен поинтересоваться, братишка. Ты уверен, что тебе это нужно? Потому что две недели ничего не изменят. Некоторые вещи… Некоторые вещи нельзя изменить, Гален. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Прекрати сводить все к Рейчел.

Пожалуйста .

— Прекрати не замечать ничего, связанного с ней. Позволь себе скорбь, Гален.

— Так у меня есть твое одобрение? — Гален задвигает барный стул на место. — Потому что нам с Эммой нужно собираться.

Надеюсь, она соизволит вернут ь ся в дом.

Я не заслуживаю такой улыбки от деда, словно я за всю жизнь не сделала ничего плохого. Словно он думает, что я способна на все… кроме совершения преступления.

Понятное дело — он пропустил большую часть моего детства. Надеюсь, он никогда не узнает, как мы с Хлоей в девятом классе испекли печенье с шоколадной крошкой для учителя… только не вся начинка была шоколадной, там еще было и слабительное… Как результат, у нас оказалось больше времени на подготовку к чрезвычайно сложному экзамену.

Вот интересно, действует ли на Сирен слабительное, и нуждаются ли они в нем вообще? Что они вместо него используют? Нужно поинтересоваться у мамы. Не думаю, что смогу спросить об этом у Галена и при этом не упасть в обморок.

Я понимаю, что отвлекаюсь на рассуждения о слабительном, вместо того, чтобы ответить Антонису. Не знаю, почему меня так удивляет, когда мой дедушка секретничает со мной. Может от того, что во всех историях из уст Галена с Торафом, король Посейдона представлялся как нелюдимый отшельник. Или просто потому, что я не привыкла иметь деда вообще, не говоря уж о таком, которому хотелось бы со мной поговорить. Или все же, ради всего святого, мне стоит попытаться переварить это новшество в моей жизни и наконец-то ответить на его дурацкий вопрос.

Вот только что это был за вопрос? Ах, да. Хочу ли я ехать в путешествие.

— Конечно, — отвечаю я. — Если Гален этого хочет.

Дедушка хмурится.

— Эмма, я надеялся, что у тебя найдется один из рисунков под рукой. Один из тех рисунков земли, которые делают люди.

Рисунок земли…

— Карта?

Пожилой сирен чешет свою бороду. Сейчас я знаю его уже достаточно хорошо, чтобы понять, что так он тянет время. Тянуть кота за хвост — это у нас семейное.

— Да-да, именно. Карта. Но прежде, чем мы приступим к обсуждению карт, я хотел бы удостовериться, что это останется между нами? О нет, — быстро добавляет он. — Ничего плохого. Отнюдь. Но этим кое-чем, я хотел бы поделиться только с тобой. Остальные… не оценили бы этого так, как ты. И ты не сможешь оценить этого должным образом, если они об этом узнают.

Я все еще пытаюсь понять, как мой дедушка может знать о картах, а главное, откуда он о них узнал. Похоже, «другие» об этом не знают и понятно, что он не хочет, чтобы «другие», включая Галена, узнали. Я не уверена, что чувствую по этому поводу, но мне слишком любопытно, чтобы не пообещать. Кроме того, Антонис сказал, что в этом нет ничего плохого. Наверное, это похоже на то, как бабушки с дедушками любят угощать внуков печеньем и конфетами, пока родители не смотрят. По сути, в этом нет ничего плохого, но родители, конечно же, этого бы не одобрили. Кажется, это все-таки она. Невинная тайна дедушки и внучки.