Аннетт Мари - Утерянные талисманы и текила (ЛП)

— Почему ты тут? Если ты забыл, мы не говорили с Рождества, когда ты накричал на меня, что мы не семья, и убежал.

Он вздрогнул.

— И, — добавила я, гневом прикрывая обиду, — ты даже не ответил на мое поздравление с Рождеством.

Он смотрел на пол, руки вяло свисали по бокам.

Я вздохнула и пошла на кухню.

— И? Чего ты хочешь?

Он остановился у стойки для завтрака, я открыла холодильник.

— Прости, Тори. За все, что я сказал… и остальное.

Я выпрямилась так быстро, что чуть не ударилась об полку холодильника. Я посмотрела на брата. Обычно он не извинялся.

— Это не оправдание, но я… плохо справлялся с ситуацией, — он тяжко сел на стул. — В августе, когда тебя арестовали, и я узнал, что ты… в той гильдии… Софи бросила меня за пару недель до этого, и мне казалось, что я потерял обеих.

Он потер короткую бороду, не мог смотреть мне в глаза.

— Я много думал, пока мы не виделись на Рождество, и я понял, что неправильно поступил.

Я нахмурилась, вытащила из холодильника сыр и масло.

— Хочешь жареный сэндвич с сыром?

Он слабо улыбнулся.

— Конечно.

Я схватила буханку хлеба и разделочную доску, стала отрезать куски. Я поглядывала на брата. Его каштановые волосы были короче, чем я помнила, борода, которую я уговорила его отрастить, была аккуратно подстрижена, но, хоть он выглядел ухоженно, под ореховыми глазами пролегли тени.

— Ты был придурком, — заявила я, намазывая хлеб маслом.

Он кивнул.

— Я пыталась все объяснить, но ты не слушал. Я пыталась познакомить тебя с моими друзьями, но ты не хотел.

Еще кивок.

— И ты передумал?

— Да. Я хочу все знать.

Я опустила взгляд на доску, пока резала мраморный сыр и опускала кусочки рядом с хлебом. Грудь болела, старые и недавние раны открылись рядом с ним. Часть меня хотела оббежать стойку и обнять старшего брата, в слезах рассказать ему обо всей боли и страхах.

До Рождества и нашей ссоры я бы так и сделала. Но теперь произошло так много всего, что я не изливала сердце любому, ведь могла пострадать еще сильнее.

— Я ничего не объясню, — я вытащила сковороду, опустила ее на плиту и включила. — Уже нет. Я дала тебе шанс — даже несколько раз — и ты бросил это мне в лицо. Я хочу, чтобы все между нами снова было правильным, но мне надоело оправдываться перед тобой.

— Как мне понять, если ты ничего не расскажешь? — напряженно спросил он.

Я отправила ложкой масло в греющуюся сковороду, подавляя новую волну гнева.

— Мы — семья, Джастин?

— Конечно. Тори…

— Тогда тебе не нужно ничего понимать. Тебе просто нужно быть моим старшим братом.

Он опустил локти на стойку.

— Я не могу делать вид, что ничего не изменилось. Мне нужно знать, что происходит.

— Зачем? — спросила я.

— Чтобы я мог…

— Чтобы ты решил, бандитка я или нет? — я направила на него лопатку. — Потому ты тут? Снова решил меня судить?

— Нет! Я хочу это исправить, Тори.

Я бросила смазанный маслом хлеб на сковороду, дала кусочкам нагреться. Я перевернула их и опустила на них сыр. Джастин наблюдал за мной, хмурясь, упрямо стиснув зубы.

Я перевернула сэндвичи снова. Когда они стали золотисто-коричневыми и хрустящими, я выложила их на два блюдца, одно опустила перед Джастином.

— Тогда будь моим братом, — сказала я. — А не полицией.

Он посмотрел на сэндвич, выдохнул через нос.

— Хорошо.

Мы ели в тишине, поглядывая друг на друга. Мы с Джастином хорошо знали друг друга, но, повзрослев, сталкивались с прошлыми ожиданиями. Он гадал, как сильно мог надавить на эту выросшую Тори, а я гадала, могла ли доверить своему брату, когда-то герою, свое бедное побитое сердце.

Я доела сэндвич.

— Я буду занята на следующей неделе. Когда освобожусь, соберемся на кофе во время твоего обеденного перерыва, как раньше делали.

— Чем ты будешь занята?

Я прищурилась, намекая, чтобы он прекратил устраивать допрос.

— Другу нужно помочь. Я буду занята с ним.

— Я могу что-нибудь сделать?

Да. Он мог не запутывать мои эмоции, когда я уже разбиралась со многим, но я не стала такое говорить.

— Спасибо, но нет. Я отправлю тебе сообщение на следующей неделе.

Джастин понял, что его прогоняли, отодвинул стул и встал. Он замешкался и с надеждой протянул руки. Я обошла стойку и прильнула к нему. Он крепко меня обнял.

— Я скучал, Тор, — шепнул он.

— И я, — я вздохнула. — Прошу, не будь в этот раз козлом.

Он издал смешок.

Я проводила его до двери, качая головой, пока он забирался в свой темно-синий блестящий Dodge Challenger. Мой брат и его крутые машины. Я должна была заметить ее на парковке.