— Так появилась ты, Адриана.
От этих слов меня пробрало нечто странное. Вроде бы и радость, что я была желанным ребенком, а вроде и умиление — будто прикоснулась к чуду любви, которое мне не принадлежит. Одно я знала точно: мне стало очень хорошо от признания профессора. Отца.
— Твоя мать, Мелисса, не хотела тебя отдавать. Была против. Мы еще долго не разговаривали — она злилась на меня, потому что я был вынужден настоять. Опальный род, я не мог рисковать своей семьей, не мог рисковать службой в академии и Вальтером.
— Я понимаю, — пробормотала. Не то чтобы я понимала. Но кто я такая, чтобы судить своих родителей?
— Мелисса настояла, чтобы тебя отвезти в монастырь Роудвиля. Она выросла там — ведь она сирота. И велела матери-настоятельнице присматривать за тобой, как за родной! Иногда приезжала посмотреть на тебя, прикрываясь заботой о монастырском приюте…
Я застыла. Конечно, у нас было несколько попечительниц из богатых семей. Они собирались на важные церковные праздники, а мы старательно готовились — разучивали псалмы, вышивали подарочные платочки, готовили пироги и пирожные. Господи, узнать бы, которая из этих женщин была моя мать?
— Если ты решишь когда-нибудь нанести нам визит. — профессор запнулся и мужественно продолжил: — Если ты согласна, то уверяю, твоя мать будет счастлива обнять тебя, Адриана!
Я встала, подошла к нему в порыве чувств, и профессор вскочил, как нашкодивший мальчишка. Взяв его за руки, сказала срывающимся голосом:
— Профессор Стриц. Отец. Я с радостью приеду к вам, как только меня выпустят отсюда!
Укол в ладони! Я хотела отдернуть руки, но не смогла — мы с профессором словно срослись ладонями! И вдруг. Меня словно втащило целиком в какой-то невидимый портал, и я полетела вверх или вниз, не знаю куда, сквозь призрачные лица, которые вскоре слились в одно — похожие, улыбающиеся, чванливые, с ухмылкой, серьезные, старые, молодые. Я летела, не смея даже кричать от ужаса, а потом остановилась, как вкопанная перед лицом рыжей женщины, покрытом веснушками. Резкий поворот — и я снова лечу в бесконечное путешествие сквозь фантомов. Кто они, все эти люди, давно умершие? Я видела Анну, это точно, а после нее? Целая вереница призраков! И снова остановка — уже перед парой.
Рыжая женщина с веснушками была мне знакома — я видела ее в безвременье. А с ней мужчина — старше ее, седой, с прозрачными глазами, с морщинами, которые появляются у людей от многих дум и многих печалей. Эммер и. Ее муж, велет Селейн!
— Адриана!
Потрясенный голос профессора Стрица вывел меня из транса, и я очнулась, диким взглядом глядя ему в глаза. Призраки исчезли. Я вернулась в склеп.
— Пресвятая богородица, что это было?
— Я никогда не слышал о таком странном ритуале, — пробормотал профессор Стриц, осторожно вынимая руки из моих дрожавших ладоней. — Призраки. Некоторые мне знакомы. Не знаю, что это может быть.
— Зато я знаю, — улыбнулась вымученно. Что-то я стала уставать ото всех этих переживаний! — Это активировалась родовая память.
— Кто-то провел с тобой ритуал активации? — удивился он.
— Даниель Велконти.
— Опять Велконти, — проворчал профессор Стриц. — Терпеть не могу этих Велконти!
Мне отчего-то стало смешно. И я сказала вредным голосом:
— А придется с ними помириться, отец!
— Это почему это?
— Потому что… Как вам сказать… Анна Вересовская, вы же знаете, что она наш предок? Так вот, у нее родился ребенок не от Стрица, а от велета Селецио Конти, предка нынешних Велконти. Так что вы. мы с ними в родстве!
Я даже рассмеялась, увидев вытянувшееся лицо профессора. Мне была непонятна эта вражда, но когда-нибудь я все пойму. А пока.
— Вам придется помириться хотя бы потому, что я. дружу с Даниелем.
— Я понимаю, — ответил профессор. Вздохнул. — Прости, мне надо идти. Я принесу добрую весть твоей матушке, если ты не против.
С улыбкой я кивнула, глядя, как он вызывает портал. Прежде чем уйти, профессор Стриц оглянулся и сказал:
— Спасибо, девочка моя.
Когда портал схлопнулся, я обняла плечи руками и села на кровать. Все-таки хорошо, что у меня есть семья. Это подарок жизни. Я ни за что не потеряю его!
День тянулся, как застывающая патока. Долго я пыталась сосредоточиться на домашнем задании, данном профессором Дорисски, — высчитать процентное содержание яда в крепком отваре болиголова. Мне отчаянно мешали голоса. Некоторые из них стали совсем тихими, а некоторые просто вопили в голове. Читать мысли было не у кого — студенты разъехались на выходные, даже Остин со своей гитарой и Вальтер со своим отцом. С нашим. Поэтому я упорно вчитывалась в задачу, стараясь понять, что там к чему и с какого края приступить к ее решению. А потом.
Читать дальше