Алёна Волгина: Чайка с острова Мираколо

«В своем доме в Р’льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа»

Говард Лавкрафт «Зов Ктулху»

Хищный узкий нос гондолы летел над бутылочно-зеленой водой. Я сидела, откинувшись на кожаные подушки, а мимо меня проплывали причалы и богатые особняки. Глянцево блестела вода, со всех сторон доносились голоса большого города: перекличка гондольеров, зычный голос продавца воды, нежный напев лютни и смех из соседней лодки. После двух лет тихой, уединенной монастырской жизни я возвращалась домой, в Венетту.

Мимо нас, плеснув волной, проплыла огромная шестивесельная гондола с закрытой кабинкой-фельце, весьма подходящая для кражи слона. В кильватере ее шли две лодки поменьше. Движение на Большом канале всегда было плотным и оживленным, в отличие от боковых канальчиков, уводивших вас в потаенные переулки и маленькие улочки, настолько тесные, что люди, живущие в домах напротив, вынуждены были открывать ставни по очереди. Однако Фабрицио, служивший гондольером еще у нашего отца, был опытным гребцом. Он невозмутимо стоял на маленьком изогнутом мостике на корме и ловко действовал веслом, заставляя наше суденышко проворно лавировать среди множества других лодок. Его шелковый камзол взблескивал на солнце, яркая бархатная шапочка с вышитым гербом рода Граначчи кокетливо сдвинута набок. Фабрицио всегда был немного щеголеват и гордился своим положением.

Перед нами выросла белоснежная громада Серебряной Арки – или попросту Арженто, как его называли венеттийцы. Единственный мост, соединяющий берега Большого канала, слишком широкого, чтобы наводить через него переправы. Каменные опоры круто уходили вверх, изящная арка выгнулась над зеленой водой. Никто не верил, что мост продержится долго. Болтали даже, будто архитектор продал душу дьяволу, чтобы тот обеспечил прочность конструкции. Но если нечистый и поучаствовал в строительстве, после он никак себя не проявлял. Вероятно, боялся каменных грифонов, грозно распустивших крылья на каждой из опор. Так что ювелиры и суконщики, чьи лавки теснились наверху вдоль моста, могли чувствовать себя в безопасности.

Когда гондола зашла под мост, мы ненадолго погрузились в темноту. Водяные блики играли на затянутых зеленью камнях, гул толпы доносился приглушенно, словно эхо. Укоротив весло, Фабрицио осторожно гнал лодку вперед. В двух локтях от борта мне почудился всплеск, и чья-то плотная тень прошла прямо под лодкой. Я напряглась, приподнимаясь на подушках. Если оно добралось сюда с острова… Нет, показалось. В мутной воде мелькнула на миг оскаленная пасть, полная мелких острых зубов, затем протянулось бурое пятнистое тело и, вильнув хвостом, ушло на глубину.

Не оно . Слава Мадонне!

– Это моррена, не бойтесь, – осклабился Фабрицио, не переставая орудовать веслом. Мост остался позади, перед нами снова расстилалась яркая панорама города. – Они трусливые.

Это верно, моррены – падальщики, и их легко спугнуть, но я бы не рискнула сунуть руку в воду, где притаилась стайка этих хищников. Они способны за пять минут обглодать целого теленка до костей. Впрочем, после двух лет обучения на острове Терра-деи-Мираколо я уяснила, что моррены – отнюдь не самые опасные существа в здешних водах.

Вдоль берегов потянулись особняки знати, похожие на массивные резные сундуки, наглухо запертые, надежно хранящие свои секреты. На розовых и бледно-зеленых фасадах алыми пятнами выделялась цветущая герань, яркая, как кровь. Стрельчатые окна, поблескивая на солнце, провожали нас насмешливыми взглядами. Длинные террасы, сбегающие прямо к воде, ощетинились причальными столбами, которые создавали подобие маленькой гавани для обитателей дома. Столбы были выкрашены в родовые цвета. Вода слепила глаза, ее блики колыхались на стенах, отчего казалось, что дома тоже колеблются, плавают в прозрачном весеннем воздухе. Это был другой мир – зыбкий, таинственный, ненадежный. Меня вдруг остро потянуло обратно – к безопасной тишине монастыря, размеченной колокольным звоном, монотонной череде занятий и послушаний. Заныло недоброе предчувствие, и словно ниточка тоски протянулась от далекого острова прямо к моему сердцу.

Дзынь! – эта нить оборвалась, когда Фабрицио ловким движением весла направил гондолу к причалу. Оттуда нам махал рукой высокий проворный юноша в нарядном камзоле, с черными волосами до плеч. Облизнув губы, я ладонями старательно расправила платье на коленях, пытаясь справиться с волнением. Это был Рикардо Граначчи, мой старший брат. Встретив мой взгляд, он ослепительно улыбнулся, так что казалось, что грязный фасад старинного дома даже немного посветлел. Я сделала вид, что меня вдруг заинтересовали изъеденные временем каменные ступени с плавающими возле них спутанными клубками водорослей. Рикардо сам помог пришвартовать гондолу, воткнув маленький железный багор на веревке в расселину между плитами. Потом он нетерпеливо шагнул в лодку и в два счета вытащил меня на твердую землю.