Ольга Валентеева: Ромашка для ведьмы

— И чего ты хочешь? Сам ведь понимаешь, что после смерти прав на нее ты не имеешь.

— Понимаю, — снова вздохнул мой собеседник. — Пусть хоть срок упокоения выждет, а потом уже что хочет, то творит.

— Я передам. Поэтому ложись и спи себе с миром, а мы пойдем.

— Спасибо тебе, девица.

Дедок поклонился в пояс, а стоило подойти ближе, так ущипнул ниже спины. Только занесла руку, чтобы пощечину дать, как он растаял, будто и не было.

— Ромашка? — обернулась я, поняв, что стою одна посреди погоста. — Ромашечка, ты где?

Побежала туда, где видела некроманта в последний раз, и едва не споткнулась о его ногу.

— Ромашка? — Склонилась, затрясла за плечи. — Очнись, миленький. Ты хоть живой?

Похлопала по щекам, а когда тот открыл глаза, прямо камень с сердца свалился.

— Что такое? — спросил он сипло. — Староста где?

— В могилке лежит, — ответила я. — Ты как? Что случилось? Он тебя околдовал?

— Да нет. — Ромашка сел и потер лоб. — Просто, видишь ли, я с детства мертвецов боюсь до одури, а они ко мне шастают.

— Ромаш, ты же некромант. — Я удивленно уставилась на него. — Как может некромант мертвецов бояться?

— А вот так, — фыркнул тот. — Скажем, не сильно приятные воспоминания у меня с ними связаны. Идем уже, что ли?

Я тяжело вздохнула и протянула спутнику руку, помогая подняться. Мы пошли обратно в деревню. Несмотря на поздний час, в окнах домов горел свет. Либо боялись старосту, либо наша хозяйка всем разнесла вести. И я подозревала второй вариант, потому что, стоило ступить на деревенскую улочку, как из домов начали выходить люди и собираться вокруг нас.

— Ну что? — спрашивали они.

— Как староста? Упокоился?

— Что делать-то?

— Позовите сюда Сейку, жену старосты, — приказала я, а Ромашка благоразумно держался у меня за спиной.

— Сейку сюда! Сейку! — загудели люди.

— Ну, я Сейка. — Ко мне шагнула видная, молодая еще женщина. — Че надоть? Че вам мой хрыч старый наплел?

— Слушайте все! — Я заговорила еще громче. — Староста согласился упокоиться с миром, если супруга его Сейка в срок траура не станет ему изменять. А если изменит, он вернется снова.

— У! — Толпа загудела, заволновалась. — Да мы сами за ней проследим! А кто будет к Сейке шастать, тому ноги свяжем.

— А мне теперь, что, пропадать? — Сейка развернулась к ним, уперев руки в бока. — Я еще молодая, для себя пожить хочу!

— Пройдет два месяца, так и живи для себя, — раздались возгласы. — А пока не смей!

— Спасибо, люди добрые. — Хозяйка домика, в котором остановились на ночлег, наконец-то пробилась к нам. — Вот деньги, все как обещано. Еду к утру соберем. А теперь пожалуйте отдыхать.

Мы с Ромашкой переглянулись — и потащились за ней. Спать хотелось до безумия! Я только вошла в дом, добрела до указанной лежанки, разделась — и тут же упала. Спать!

А проснулась от тихого голоса в соседней комнате:

— Вы знаете, в Бобылицах тоже мертвяк завелся, буйный. Вы бы наведались туда, там хорошие деньги платят.

— Хо-о-шо, — отвечал Ромашка, который, несмотря на ранний час, уже что-то жевал.

— Да, не держит мать-земля их, — сокрушалась хозяйка дома, даже имени которой я не спросила. — Так что ваша работа сейчас ой как нужна.

— Ага.

Вот проглот еще! Я так его до столицы не прокормлю. Интересно, а зачем Ромашке в столицу? За окнами светало, поэтому пришлось подниматься с лежанки, умываться холодной водой, которая нашлась тут же в тазу, и шлепать в соседнюю комнатушку.

— Доброе утро. — Хозяйка лучилась благодушием. Видимо, с упокоением старосты деревня воспрянула духом.

— Доброе утро, — пробормотала я, едва сдерживаясь, чтобы не зевать, и плюхнулась на скамью рядом со слишком бодрым для раннего часа Ромашкой.

— Вот, я оладушек испекла. — Передо мной появилась тарелка, которая пахла так ароматно, что даже остатки сна слетели. — Или, может, похлебки вчерашней подогреть?

— Нет, не надо, я лучше оладушек поем. — Рука сама потянулась к ближайшему румяному красавцу.

— Вот сметанка, вареньице, компот.

Я уже не слушала, только уплетала за обе щеки. А еще раздумывала, как будем делить заработанные вчера деньги. Пока финансовые средства хранились у меня, но не поделиться с Ромашкой будет неправильно. Он ведь тоже в упокоении умертвия участвовал, пусть и в виде бревна.

Но пока я отдавала должное восхитительной еде и чувствовала себя довольной и счастливой. Увы, откладывать наш путь дальше не получится. Хозяйка, как и обещала, завернула нам столько еды в дорогу, что Ромашка едва не прогнулся под ее весом, а я так и не стала обсуждать финансовый вопрос, просто спрятала деньги под потайное дно сумки.