Амелия Грэмм - Морфо [litres]

– Я считаю, что он справился достойно. Ни для кого не секрет, что коридор Прощения – самое сложное испытание. Мало кто проходит его с первой попытки.

– Это так, – согласился Эон.

– Совершенно и безусловно так, – поддакнул господин Аяк.

– А что насчет драки с вашим подопечным? – Взгляд Эона прыгал от Флинна к Тайло, точно мячик. – Вы использовали прием «мгновенная карма».

– Было дело, – кивнул Тайло.

– Драка! – отчего-то развеселился господин Аяк. – И каков был счет?

– 1:3 в мою пользу. – Тайло хитро покосился на Флинна. – Мой подопечный испытал на себе втрое больше, чем я.

– А кто из вас остановил драку? – с азартом поинтересовался господин Аяк.

– Никто. Нас разнял сам Дом.

– Какой заботливый Дом! – расчувствовался господин Аяк. – Порой нечто неодушевленное способно проявлять поразительную душевность.

– То есть даже после океана Гнева подсудимый плохо справляется со своей яростью? – уточнил Эон, забарабанив пальцами по столу. – Покончив со старыми демонами, он принялся взращивать в себе новых?

– Да, такая проблема существует, – неохотно признался Тайло. – Но он старается.

– Одних стараний мало, нужен результат, – подытожил Эон, что-то нацарапав в документах.

– Я считаю, что он есть, – не согласился Тайло.

Психофор держался холодно, прямо как Танат, а вот Флинна пробирала нервная дрожь.

– Ему нужно время, – продолжил Тайло. – Я уверен, что в будущем он со всем справится. И я готов быть его психофором до тех пор, пока это не произойдет.

У Флинна от сердца отлегло, он хотя бы будет не один.

– Эон, слышал? Им нужно время! Ну так что? Отмеришь мальчишкам пару веков? Или снова включишь режим скряги? – спросил господин Аяк.

Эон проигнорировал язвительный выпад в свой адрес.

– Ох, мой милый друг, ты стал экономить не только время, но и слова, – вздохнул господин Аяк. – Ладно, поболтаем в другой раз. Пора приступать к следующему этапу. Вызовите первого свидетеля! – Он ударил топором по столу.

Свидетели? Флинн почему-то думал, что их не будет. Слева от судейского стола возникла небольшая трибуна. В зале потух свет, как перед киносеансом. Так как вечер за окном незаметно перетек в ночь, стало совсем темно. Внезапно на трибуне зажглась настольная лампа в красном абажуре, ее включил доктор Месмер.

– Уважаемый доктор Месмер, что вы можете сказать о подсудимом? Какова ваша профессиональная оценка? – спросил Эон серьезным тоном.

Флинн напряг зрение, стараясь рассмотреть лица трех судей в полумраке.

– Нам важно знать ваше мнение, – задорно прибавил господин Аяк.

– Я считаю, что чрезмерная эмоциональность мешает господину Морфо здраво размышлять, – начал доктор Месмер с присущей ему рассудительностью. – Иногда он легко поддается влиянию момента, а иногда закрывается в себе, сажая все чувства под замок. Он категоричен, вспыльчив, упрям, своенравен, с трудом признает свои ошибки. В общем, обычный подросток.

Флинн почувствовал раздражение. Раньше он думал, что доктор Месмер на его стороне. И как он только мог ему довериться, раскрыть душу, вывернуть наизнанку и показать себя настоящего?

– Но я бы хотел отметить и другую сторону этой самой эмоциональности. Господину Морфо не чужды доброта, сострадание, забота, самоотверженность. Если он научится управлять своими эмоциями, балансируя между ними, то из него может выйти достойный человек.

Флинн моментально оттаял. Зря он плохо подумал о докторе Месмере. Ему стало немножечко стыдно.

– Спасибо! – поблагодарил Эон доктора Месмера. – Вызовите второго свидетеля.

Настольная лампа на трибуне погасла – на голову будто штору накинули. Флинн не успел моргнуть, как полумрак снова воцарился в зале суда. На этот раз единственный источник света включила комендантша дома Раскаявшихся – суровая мадам Брунхильда.

– Ой, здравствуйте, мадам Брунхильда! – с широченной улыбкой поприветствовал ее господин Аяк.

– И вам не болеть.

Старуха окинула судью неодобрительным взглядом и тихо фыркнула. Ей, как воплощению дисциплины и порядка, явно не очень-то понравился вызывающий вид господина Аяка, но она тактично промолчала.

– Что вы можете сказать о подсудимом?

– А что о нем говорить? Оболтус и неряха! – категорично высказалась мадам Брунхильда. – Один раз полез туда, куда не просили, и наводнил комнату тайнами, в другой раз устроил полную разруху. Он решил, что меня можно водить за нос. – Она одарила Флинна лютым взором. – Не на ту нарвался, мальчик!