Анна Шнайдер: Жизнь на двоих [litres]

– Может, хватит с тебя психотерапии? – протянул он, глядя на упрямо скрещенные на груди руки Виктории. – А то я уже начинаю бояться.

– Не хватит. Силван мне нужен.

– Для чего?

– Он помогает мне чувствовать себя счастливой, – объяснила Виктория. – Счастливой несмотря ни на что и даже вопреки всему. Просто потому что погода хорошая или слова приятные услышала. Он помогает мне не обвинять себя бесконечно во всем, крутясь в негативных эмоциях, а искать выход, анализируя ситуацию. Но главное – он помогает мне любить саму себя.

– Звучит двусмысленно, – улыбнулся Арен и, наткнувшись на хмурый взгляд жены, поправился: – Я шучу, Вик. Я рад за тебя. Но почему ты не хочешь, чтобы я оставался сегодня с тобой?

– Не только сегодня, – сказала она тихо и опустила глаза, слегка побледнев и упрямо поджав губы. – А вообще никогда. Так правильно. Ты любишь Софию и должен быть с ней.

– Моя жена – ты.

– Это не важно. Ты любишь Софию.

– Вик, ну перестань. – Он поднял руку и погладил ее по плечу. – Ты же на самом деле хочешь, чтобы я остался.

Она вздрогнула и подняла голову. В глазах ее застыли слезы, и Арену внезапно стало до безумия жаль жену.

– Уходи, – выдохнула она резко и сделала шаг назад. – Конечно, я хочу, чтобы ты остался. Очень хочу. Но это неправильно. Ты не желаешь быть со мной. Ты любишь Софию.

– Софии нет во дворце, – возразил Арен, оставаясь на месте и внимательно глядя на Викторию. – И в моей жизни ее тоже нет.

– Она есть в твоем сердце, – прошептала Виктория, губы ее задрожали, и она разрыдалась, оседая на пол, будто ее перестали держать ноги.

Император подхватил супругу на руки и понес к постели. Он чувствовал отчаянное желание утешить Викторию, понимая при этом, что абсолютно бессилен. Он не мог дать ей то, о чем она мечтала.

– Нет. – Жена отвернулась, когда он попытался поцеловать ее. – Не нужно, Арен. Уходи, пожалуйста, уходи, пока я не передумала и не сдалась. Иначе я перестану уважать себя.

Если бы не последняя фраза, он бы все равно поцеловал ее. И остался бы на ночь, и сделал бы так, чтобы Виктория забыла свои безнадежные идеи. Он доводил бы ее до исступления множество раз, вынуждая кричать, срывая горло и царапая ему спину, но Виктория сказала: «Иначе я перестану уважать себя», – и Арен остановился. Вот уж чего бы он по-настоящему не хотел.

– Вик, – проговорил он серьезно, отстраняясь и садясь на постели рядом с ней, – ты хорошо понимаешь, о чем просишь меня?

– Конечно, – кивнула она не менее серьезно. – Я хочу, чтобы ты был с женщиной, которую любишь.

– Этой женщины здесь нет.

– Так верни ее.

– И что дальше? – чуть не заорал Арен, сдержавшись в последнюю секунду. На Викторию он не злился – он злился на ситуацию и на себя: вместо того чтобы пресечь этот разговор, он слушает и отвечает. – Ты предлагаешь мне развестись с тобой и жениться на Софии? Чтобы тебя пинали в каждом аристократическом доме? Чтобы ты виделась с детьми только по выходным? Или не виделась вообще?

Виктория сглотнула и побледнела сильнее.

– И это я только про тебя сказал. Как начнут полоскать мое имя, я молчу. Как будут смотреть на Софию – тем более. Сейчас не время для разводов.

– Не сейчас, – шепнула жена, умоляюще глядя на него. – Позже. Через несколько лет, например. А пока… я буду исполнять формальные обязанности. А ты… будешь жить с Софией.

Арен молчал. Его тошнило.

– Это же лучше, чем ложь! – воскликнула Виктория, приподнимаясь, и обняла его. – Ну, Арен! Мы все знаем правду. И ты, и я, и София. А остальных это не касается!

– Защитник, – пробормотал император, погладив супругу по голове. – Почему это не казалось таким сложным, когда я собирался лгать тебе?

– Потому что ложь легче, чем правда. Мне так Силван на сеансе сказал. – Виктория положила руку Арену на грудь и продолжила с той же горячностью: – Но ложь – это грязь, а правда не может быть грязной, даже если она болезненная.

Они сидели, обнявшись, несколько минут и молчали, но в этом молчании и легких движениях их ладоней, которыми они продолжали касаться друг друга, было больше любви, чем за все прошедшие годы брака.

– Я убрал Софию из дворца, чтобы не рисковать ее жизнью, – признался Арен негромко. – Я устал от покушений и боялся за нее.

– Понимаю. Но это не выход. Иначе надо убирать отсюда всех, кого ты любишь, в том числе Агату с Александром. А Арчибальд? Ему в таком случае нельзя быть охранителем, он же рискует погибнуть раза два в месяц, если не чаще.