Юлия Григорьева - Пока не погаснут звезды

- Па…

Это был даже не шепот. Просто выдох, и я повторила:

- Па… па.

Генерал Космического флота Геи стоял у входа в каюту и не сводил с меня взгляда. Наконец, он отлепился от своего места, приблизился…

- Здравствуй, Ильса.

Мутная пелена слез закрыла взор, и я так и не смогла рассмотреть его. Только сердце продолжало колотиться в груди от волнения. А еще накатило осознание – я дико соскучилась по нему. По моему строгому, непримиримому, упертому Железному генералу, по моему папе, который катал меня на своей спине в детстве. Который водил меня в зоопарк смотреть на зверей с разных планет, который позволил побывать на своем крейсере, и который нес меня из подвала дома Хмурого, пряча слезы.

- Па…

- Как она? – спросил отец у Егора, не взглянув на него.

- Плохо, - ответил тот. – Совсем плохо. Если не избавить ее от аривейской дряни, боюсь…

Он не договорил, но генерал и не ждал уточнений. Папа понял и кивнул.

- Аривея согласилась на изъятие. Они не знали об экспериментальном паразите, внедренном в голову агента Геи. Имперская Служба Безопасности подала протест, одобренный самим императором. Ильсе нужен костюм для выхода в космос. Я забираю ее. Да, вы должны сообщить имя своего нанимателя, им займутся спецслужбы. С вас будут сняты обвинения в шпионаже. Вы должны следовать за моим «Рексом».

- Я отправляюсь с вами, генерал, - произнес Брато. – Вместе с Ильсой.

Папа впервые взглянул на своего бывшего курсанта, чуть сузил глаза, но неожиданно кивнул.

- Хорошо.

- Терри! – крикнул Ястреб. – Два костюма. Живо!

Кажется, я только сейчас вновь вдохнула, потому что со страхом ожидала, что ответит отец. Вскоре Егор натягивал на меня костюм для выхода в космос. Легкий, удобный, совсем не похожий на те доисторические скафандры, которые носили наши предки еще в эру освоения космоса. Сам он оделся первым, может, опасался, что генерал передумает. Но папа вышел, как только принесли костюмы.

- Вам плохо? – спросил Иван.

- Нет, - долетел ответ генерала Романова, и я поняла, что он ушел, чтобы скрыть свои эмоции.

- Уже скоро, Лисеныш, - шепнул мне Егор, я только сейчас заметила, что руки его подрагивают.

Брато закрепил на мне шлем, активировал подачу кислорода и температурный датчик, поднял на руки и вынес за дверь. Папа стоял, держась одной рукой за переборку. Увидев нас, он выпрямился, надел свой шлем и приказал:

- За мной.

Ястреб уже успел отдать наемникам указания, и теперь молча шел за генералом, прижимая меня к себе. Парни провожали нас внимательными взглядами.

- Удачного полета, Лиса, - сказал Терри.

- Ястреб, мы рядом, - добавил Дэв, и мы вошли в шлюз.

Отец дал Егору пройти вперед и нажал на плоской панели кнопку, закрывшую шлюзовой люк, давление выровнялось, и открылся люк для выхода с катера. Здесь генерал обогнал нас. Он достал шотер, огляделся и махнул, показывая, что дорога чистая. Брато улыбнулся мне, а после зашагал к «Рексу», пружиня по поверхности Ритерро. Гравитация тут была слабая.

На «Рексе» папа первым снял шлем и коротко велел:

- Неси в рубку.

Егор не спорил. Он дошел до рубки, огляделся и сразу направился к креслу, которого никак не должно было быть здесь. Полулежащее, с подъемными бортиками с трех сторон, с ремнями… Папа установил его специально для того, чтобы я была у него на глазах. Он готовился. Хотел забрать меня и усадить рядом с собой. Мой папа…

- Опять плачешь, - Егор снял с меня шлем и с грустной улыбкой стер ручейки слез. – Не плачь, ты же сильная девочка. Ты – Лиса. Скоро всё это безумие закончится, потерпи совсем чуть-чуть, хорошо?

Я прикрыла веки, соглашаясь с ним, но слезы всё равно продолжали течь по щекам. За спиной Егора остановился отец. Брато оглянулся и отступил, освобождая место генералу. Папа присел на край кресла, с полминуты смотрел на меня, после взял за плечи и прижал к себе.

- Глупая, непослушная девчонка, - негромко сказал он. – Я ведь предупреждал, что твои игры плохо закончатся. Упрямая моя. – Пальцы папы зарылись мне в волосы, и он произнес то, чего я никак не ожидала услышать: - Прости меня, малыш. За мое упрямство и за непримиримость. Я скучал по тебе, дочь. – Затем уложил меня на кресло и добавил уже более знакомым тоном: - Но не думай, что ты избежишь серьезного разговора. Как только тебя избавят от паразита, я … - Папа вдруг усмехнулся, быстрым движением стер с глаз предательскую влагу и поцеловал в щеку. – Я просто люблю тебя, дочь.

После поднялся на ноги и скомандовал: