А она рассказала мне сама, что её хотели выдать замуж против её воли, хотя она любила простого офицера. И её глаза, наполненные горечью, навсегда остались в моём сердце, пока остальное её тело падало в бездну.
Я её не остановила, потому что завидовала. Прыгни я следом за ней, я бы осталась жива.
Осень всегда забирает всё хорошее. Осень никогда не заберёт меня.
Дождик так и не заканчивается, и я выхожу из академии на улицу, чтобы дойти до остановки и поймать маршрутку или такси. Идя с опущенной головой, я думаю о мелодии, которую сыграл этот парень. Я думаю о боли, я думаю о пустоте.
Волосы намокают, тушь, наверное, потекла. Чувствую, как капли стекают по лицу к шее. Цепляюсь за сумку и поправляю воротник. Завтра надо будет взять зонт.
Наступаю в лужу – не надо было надевать сегодня туфли – делаю вид, что не заметила, сворачиваю за поворот и замираю среди людей, ждущих, когда переключится светофор.
Люди такие глупые…
Даже не знают, кто я такая. А я и сама не знаю…
Когда-то я видела, как умирают близнецы. Им было где-то семь, это было до того, как я стала Петрой Айнер. Мы ехали в электропоезде. И он сошёл с рельс, вагон перевернулся, согнулся и сплющился почти полностью. Я сидела у окна, на противоположной стороне мать и близнецы. Меня придавило почти полностью, я лежала неподвижно и смотрела на них. Кровь. Крики. Паника. Одного мальчишку придавило насмерть, он лежал на полу под грудой металла. Второй лежал рядом ещё живой.
И я тогда думала, умрёт ли он, раз его половинки больше нет? Умрут ли они вместе сегодня? Или нет… Умру ли я, наконец? Или мои мучения продолжатся?
Они умерли, а я до сих пор вижу эту картинку перед глазами. Единственное, что я хорошо помню – это смерти.
Тогда тоже был дождь. И теперь всегда, когда плохая погода, я боюсь, что кто-то умрёт, и мне придётся нести этот образ всю жизнь.
Кто-то прячет меня под зонт, и я медленно поднимаю голову.
– Заболеешь, – улыбается парень.
Тот, кто причинил мне сегодня боль.
Уилл Рейген. Я помню. Это имя.
– Не заболею, – безразлично говорю я.
Я никогда не болею.
– Говорю, заболеешь, – он улыбается и встаёт ближе.
Я не шевелюсь.
– Ты очень круто играешь, – уже тише говорит парень. – Тебя ведь Петра зовут?
– Да.
Светофор загорается зелёным, и я выскальзываю из-под зонта и начинаю переходить улицу, но Уилл меня догоняет и снова прячет от дождя. Я не хочу с ним сближаться. Ни с кем. Особенно с ним.
– А я Уилл. Ты всегда такая неразговорчивая? – он перешагивает лужу.
Я резко сворачиваю налево и на пару секунд оказываюсь без защиты.
– Да. А ты всегда такой навязчивый?
– Просто хочу познакомиться, – пожимает плечами.
– А я не хочу, – прикрываю глаза и прячу руки в карманах. – Ты до самого дома собрался за мной идти?
Рейген фыркает, кажется, обиделся. А мне плевать. Я просто хочу умереть…
– Да, если нужно, – он делает голос бодрым, но я вижу, что он всё ещё обижается.
Ненавижу причинять боль людям. И людей я тоже ненавижу.
– Нам не по пути, – я останавливаюсь у ближайшей остановки и оборачиваюсь, замечая нужную маршрутку. Голосую. – Моя.
Я не смотрю на парня. Машина тормозит и обливает низ моих джинс водой. Туфли промокают насквозь, но я всего лишь поджимаю губы и жду, пока дверь откроется. А потом оборачиваюсь к Уиллу и замираю. Он не улыбается. Он просто смотрит на меня, словно вдруг понял всю мою боль и одиночество, всё моя проклятие, понял с одного только взгляда.
– У тебя талант, – говорю я. Уилл вскидывает бровь. – Я про рояль.
Дверь открывается, и я забираюсь в транспорт, оставляя Уилла Рейгена в одиночестве на остановке. Он смотрит на меня так, будто всё понимает.
Я оплачиваю проезд и сажусь на свободное место, стряхиваю с волос воду. Одиночество…
Наверное, самое ужасное слово в мире.
Я курю только крепкие Мальборо. Они заползают мне в лёгкие и сжигают их, оставляют прожжённую дыру в моей душе. Они такие же горькие, как и моя жизнь.
Стоя на балконе и держа свою очередную жертву между указательным и средним пальцами правой руки, я смотрю, как последние капли её души вылетают из моего рта и в немом крике растворяются во влажном воздухе. Редкие капли дождя попадают мне на лицо, сбиваемые с траектории ветром, – я не обращаю на это внимания. Ветер забивается под футболку, и я вздрагиваю из-за мурашек. Всё-таки на улице не лето.
Облака заволокли небеса, солнца теперь не видно совсем. Нужно не забыть положить зонтик в сумку.
Читать дальше