Бронислава Вонсович - Скромная семейная свадьба

– Подожди, разве он заключал с кем-то помолвку? – удивился папа. – Странно, что я об этом не знаю.

Теперь пришла пора удивляться Тересе.

– Но как же, папа, он же мой жених! – возмущенно сказала она.

– Дорогая, ты же не думаешь так всерьез? – ответил отец. – Мы с фьордами Феррейра, конечно, были бы рады, если бы вы поженились, но заставлять вас не стали бы. Так что Даниэль – молодой человек, свободный от всяких обязательств.

Тереса мелодично рассмеялась.

– Конечно, я не считаю, что шутка, прозвучавшая в нашем далеком детстве, должна непременно стать явью. Но вот наши соседи, – она выразительно посмотрела на отца, – убеждены, что мы с Даниэлем помолвлены. И в свете этого совершенно неприлично выглядит его поведение. Молодой фьорд, свободный от всяких обязательств, проводит много времени со столь юной девушкой, как Патти.

Отец задумался. Потом вопросительно посмотрел на меня.

– Мне вовсе не кажется, что мы с Даниэлем проводим так уж много времени вместе, – торопливо сказала я.

– Ой, Патти, да что ты понимаешь, – махнула рукой в мою сторону Тереса. – Ты еще слишком маленькая, чтобы судить об этом. А вот нашим родителям надо задуматься и оградить тебя от возможных слухов.

– Я поговорю с отцом Даниэля, – решил отец.

Тереса победно на меня посмотрела. Мне так хотелось сказать ей какую-нибудь гадость, что я даже губу прикусила, чтобы не дать повода обвинять меня потом в несдержанности и детском поведении.

– Ой, папа, Патти сейчас заплачет, – с деланым сочувствием сказала Тереса. – Она уже переживает возможную разлуку. Так что вовремя я обратила ваше внимание. А то бы сестра окончательно влюбилась и наделала глупостей.

Я встала из-за стола, резко отодвинув стул, и пошла к выходу из столовой. Взгляды родителей и сестры я чувствовала всей кожей спины, но не оборачивалась. Тогда я впервые почувствовала к сестре что-то похожее на ненависть и очень этого испугалась. Ведь она – одна из самых близких мне людей, я должна ее любить. Неужели Даниэлю удалось встать между нами?

Переживала я до вечера, от которого не ждала ничего хорошего. Когда Эдита передала мне приглашение отца зайти в его кабинет, сердце мое оборвалось – настолько я была уверена, что сейчас услышу что-то плохое. Но отец, на удивление, выглядел довольным. Увидев меня, улыбнулся и сказал:

– Поговорил я сегодня с Феррейра-младшим. Он просил твоей руки. Если ты согласна, то о вашей помолвке сообщим на следующей неделе, а свадьбу сыграем, когда тебе исполнится восемнадцать.

И я не смогла выдавить из себя ничего более умного, чем:

– А Тереса?

– Она сама сегодня в обед сказала, что ее беспокоит только приличие, а не собственное сердце, – заметил отец. – Помолвлены они с Даниэлем никогда не были, поэтому тебе не следует себя винить из-за того, что выбрал он тебя, а не ее. Так что мне ответить фьорду Феррейра?

Он лукаво на меня посмотрел, как будто и не сомневался в моем ответе. Я его не разочаровала – покраснела, как положено счастливой невесте, и выдавила из себя робкое:

– Я согласна.

На ужине папа сидел с необычайно довольным видом, мама сияла не хуже весеннего солнца, одна лишь Тереса с мрачным видом вертела в руках вилку, бросая на нас странные испытующие взгляды. К еде она не притронулась. А вечером, незадолго до того, как я собиралась лечь спать, зашла ко мне и сказала:

– Думаешь, выиграла? Нет, Патти, твой он только временно. Он нужен мне, а значит, я получу его, чего бы мне это ни стоило.

После чего пошла к отцу и устроила ему самый громкий скандал из всех, что были раньше в нашем доме. Но папа в этот раз навстречу ей не пошел. Ведь Даниэль не игрушка в магазине, которую отказались купить маленькой девочке. Кричи не кричи – не получишь. Видно, поняла это и Тереса. В доме воцарилась тишина, правда, на мой взгляд, несколько зловещая. Но больше в этот день ничего не случилось. А на следующий она уехала в Фринштад, пробыла там почти неделю и вернулась к оглашению нашей помолвки. В новом платье, спокойная, довольно улыбающаяся и совершенно невозмутимая. Нас с Даниэлем она поздравляла так, что у окружающих не осталось ни малейших сомнений: моя сестра счастлива, что Феррейра-младший достался мне, а не ей. Но я-то знала, что это не так. Знала, и это знание отравляло мое счастье, хоть и было этого счастья столько, что казалось – тронь, и начнет щедро выплескиваться, одаряя всех, кто рядом.

Теперь у меня было законное право находиться рядом с Даниэлем. Он обнимал меня за талию, легко привлекая к себе, и шептал на ухо всякие милые глупости. Его дыхание на моем виске было таким горячим, таким обжигающим, что внутри меня что-то сладко сжималось и хотелось почувствовать на виске уже его губы. А может, и не только на виске. Казалось, он это почувствовал, так как предложил выйти в сад.