Екатерина Селезнева: Реки Судьбы (СИ)

- А лан тай, Лилдах?

Потом подошёл ближе и его руки блудливо поползли вниз. «Вот ведь подлость какая, прикосновения чувствую, а дать в морду не могу!», - подумала Вера, в это время он поласкал её лобок, и она завыла:

- Ты-ы! Гад! Не смей! Подонок!

Девушка была убеждена, что та, внутри неё, поможет, но тишина внутри насмешливо отзывалась эхом «сама-ма-ма», и тогда, чуть не потеряв сознание от боли, Вера подняла голову и плюнула в лицо красавца. В ответ злой смех и пощёчина.

- Как посмел?! - ахнула она и не удивилась, когда та внутри неё тоже изумилась. Нет, не изумилась, а чуть второй раз не умерла от возмущения.

Вера взбесилась, а так как папы рядом не было, и одёрнуть было некому, она взвыла:

- Связанных бить, мерзавец?! Ну всё, я тебе все причиндалы поотрываю, как встану! Хрен моржовый!

Выслушав её, Рамсей, видимо, догадался, что она имеет в виду. Трудно не догадаться когда лицо дышит презрением и ненавистью. Он зло скривился и грубо ущипнул за сосок. Вера завизжала, поразив Рамсея ультразвуковой волной. Он отскочил, зажав руками уши, но как только она замолчала, наклонился к ней и… укусил её грудь, потом поцеловал укус.

- Таолрг, Лилдах? М-м-м? – промурлыкал он.

Задыхаясь от ненависти, она прохрипела:

- Я ведь встану, извращенец! Не сейчас, но встану. Ненавижу, мерзавец! Я тебе все зубы выбью! Ты у меня не только кусаться - жрать разучишься!

Рамсей нагло оскалился, внимательно посмотрел ей в глаза и удивлённо хмыкнул. Что-то спросил, потом протянул руку к груди, и Вера завыла, как бензопила. К ним подошла какая-то старуха, и что-то сказала ему, Рамсей огрызнулся. Вере зажали нос и что-то влили в рот. И сразу обрушилась темнота.

Проснулась Вера в постели, на краю которой сидел Рамсей. Как только тот понял, что она проснулась, достал какой-то прибор и шприц-пистолет и показал ей. Он с усмешкой взглянул на неё.

- Ливай?!

Она ждала, что будет дальше. Фыркнув, Рамсей сделал укол, и тут же подключил прибор, от которого отходили провода, заканчивающиеся маленькими шариками. Эти шарики, он воткнул ей в уши, в ноздри.

«Дождалась, идиотка!», - подумала Вера, потому что на неё обрушилась дикая головная боль. Тело вспыхнуло, у девушки возникло ощущения, что её обварили изнутри. Кишечник самопроизвольно освободился. Вера угрюмо усмехнулась, когда почувствовала, что та внутри её была в ужасе от этого.

- Ничего, пусть моют. Я встану! - просипела она и рванулась.

Гаснущий в сознании крик «Не-ет!».

Темнота. Боль. Тело скрутила судорога, её вырвало. Очнулась оттого, что её мыли.

- Ты что, гадина, мешаешь?! - спросила она ту, с кем делила тело, но та молчала и только всхлипы. – Прекрати! Мы встанем.

Её соседка по мозгам испугано шептала:

- Я так не могу, это не возможно! Гадко… грязно… Он, мерзавец, пытался возбудить тебя. Как ты это терпишь? Это омерзительно! Такое унижение!!

- Плевать! - рявкнула она, дикий гнев позволил чётко сформулировать насущную проблему. - Главное встать!

Её соседка удивлённо прошептала:

- Уж не знаю, как ты с этим справляешься? Девочка, теперь ты можешь понимать наш язык. Это он сделал и чуть не убил тебя. Негодяй! Я не ошиблась в тебе. Живи!

- Слушай, я не знаю, кто ты, но плюнь на то, что они сделали. Нас двое, и мы – сила! Помоги встать. Давай! Мы им ещё покажем. А этому мерзавцу, я руки оторву. Вот увидишь!

Она напряжённо ждала ответа, но услышала разговор в комнате. Старуха, которая ухаживала за ней, бурчала на Рамсея:

- Ты сошёл с ума! Никто не вводил такое количество информации.

- Ничего, скоро очухается. Кто же она? А как похожа… Марф! Не могу забыть, как она плюнула в меня. Мерзавка!

- А если она не очнётся? Ты видел, какая у неё реакция?

- Хорошо хоть не визжит. Даже не представлял, что так можно орать! - Рамсей гневно засопел. – Хотел бы я знать, Лилдах тоже так могла?

Вера обеспокоенно задумалась, а что бывает другая реакция? (Вот бы на Земле каждый раз перед экзаменом, ты колол себе знания, а потом бежал в сортир и освобождался от избытка информации). Она представила, как слила бы в унитаз политэкономию, этику, проклятую латынь, которую заставила её изучать мать, еще пару предметов и засмеялась.

- Забавно! - проворчала старуха. - Она, судя по приборам, ещё без сознания, а смеётся.

- Нет, она спит! - возразил Рамсей.

Вера сквозь неплотно закрытые ресницы обнаружила, что они оба смотрят не на неё, а на приборы. За спинами приборов не было видно, Вере всё равно очень хотелось узнать, что они показывают. Рамсей резко повернулся к ней, и Вера немедленно плотно закрыла глаза. Не обращая на неё внимания, Рамсей проворчал: