Федор Метлицкий: Конец света

Это был торжественный разговор, полный незнакомых мне намеков, исходящих из их открытости законам космоса. Я понял их так.

– Великие граждане! – возгласил патриарх. – Мы собрались, чтобы оценить истоки психических заторов в глубинах живой Вселенной. И таким образом определить нашу судьбу. К нам прибыл посланец планеты Земля, опыт которой мог бы дать новый импульс в нашем восхождении в Единое.

Сзади меня вспыхнул экран, показывали картины истории Земли, похоже, из нашей фильмотеки раннего немого и позднего кино. Слышался зловеще бодрый радиоголос, говорящий на чистом русском языке:

– На РББ индекс Доу Джонса… ФАС и ФНС установили правила игры… Дистрибьюторы MLM гипнотизируют клиентов сетевого маркетинга…

Наконец, все увидели сложную диаграмму с темными туманностями и светлыми пятнами, – изображение моей психики, наверно, для них олицетворяющей психику человечества Земли. Этого я никак не мог принять, но зрители понимающе аплодировали. Они вникали в мое земное духовное, ибо о внешнем знали все.

Ожидался отчет об исследованиях чужой цивилизации. Есть ли родственность между живыми мыслящими существами – в цивилизациях космоса? Свойственно ли им любить?

Вырос на экране (действительно, здесь все великие!) Путешественник, доставивший меня сюда, такой же лысый и молодой, как и все. Их экспедиции гуляли по Вселенной, забираясь в далекие уголки. Я почему-то мысленно назвал его Улиссом.

– В космосе есть поселения примитивных, не динамических сообществ. В джунглях одной из далеких планет – медузообразные существа, в поисках пищи приоткрывающие змеиной длины розовую щель – рот. На другой планете – племена без истории, довольствующиеся мифами. На третьей печально распадающейся планете – существа с трагическим выражением безнадежно потухших лиц. А на веселой планете увидели вспышку – там, на вечно отплясывающий фольклорные пляски народ в ярких пестро кружащихся одеждах, внезапно обрушился астероид величиной с древнеримскую арену для битвы гладиаторов. Так и погибли, не ощутив катастрофы. Таких мы предпочитаем не посещать. Ваша планета не намного лучше.

Он глянул на меня.

– Динамическая история планеты Земля, конечно, нам ближе. Мы побывали на ней, наблюдали за жизнью людей. Там ужасно смешно. Города переполнены, а большая часть планеты не пригодна для жизни, но уже заражена отходами. Неподвижные коробки жилищ, механические машины для движения и стояния в так называемых «пробках». Ревущие самолеты, не похожие на наши бесшумные тарелки, низко над поверхностью. Башни-антенны, опутывающие сигналами только свою маленькую планету.

Я обнаружил в себе знакомые пласты настороженности к Чужому. Вечная напряженность в себе, реагирующая необходимой стороной натуры.

Улисс продолжал ровным тоном ученого свои изыскания:

– Как я понял, устройство их экономики не предусматривает этики. Она ушла в абстракции цифр и формул. Отвергаются те, у кого нет так называемых денег, или баксов, евро, тугриков, «бабла» и так далее, кто не может дать ничего.

Он говорил с сожалением, что история землян – это история нехваток, и поэтому их кругозор ограничивается постоянным выживанием и борьбой с Чужими, желающими отнять. Отсюда их институты насилия – дикие суды над земными существами, опереточные выборные баталии, с заранее предрешенным результатом в пользу владеющих ресурсом. Эгоизм, зависть и вражда стали чертой этих народов. Империи захватывают несчастную планету, хотя и несут просвещение и мощь человеку. Они там не могут выйти из интересов трайбов.

– Чтобы их понять, великие граждане, надо представить, что нам не хватает питания, и что мы можем осердиться друг на друга.

Окружающие засмеялись, на многих лицах отразилась работа мысли. Они не могли понять, как может не хватать питания, – это же небольшие таблетки и воздушные напитки, вырабатываемые нано-технологиями, заряжающие каждого на весь Сезон (перевожу на русский: биологические нано-роботы, в сотни раз меньше клетки, внедряются в нее, питают и одновременно контролируют здоровье). А уж озлиться друг на друга, значит спуститься с духовных высот, которые их объединили. Это было непредставимо.

Из рядов амфитеатра вырос очередной докладчик – Муса. Своим металлическим голосом он делал выводы из их исследования меня.

– Наука у них отделена от экзистенции, потому время – механическое, а не циклическое. Смерть – ужасна, они принимают ее неестественно, не понимают, что смерть входит в мировой цикл превращений. Потому религия зиждется на спасении извне, а не изнутри. Хотят своего продления, изобретая эликсир бессмертия. Ищут какую-то национальную идею. Их проблема исходит из забвения мировых циклов.