- Думаешь, у меня есть такое желание? – фыркнула я. – А ведь все равно придется. Хочешь ты этого или нет. Вот смотри, мы здесь часов семь, так? Сидим на скамейке, едим, разговариваем. Ну ладно, два раза сходили в замок. И за кусты еще. Не знаю, как ты, а у меня такое чувство, что я весь день рыла окопы или разгружала вагоны.
- А ты действительно когда-нибудь рыла окопы? Или разгружала вагоны? – насмешливо поинтересовался Тони.
- Не цепляйся к словам! Прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мы не сможем каждый день вот так сидеть и не пускать их в лес. Тем более, если это все равно бесполезно.
- Посмотрим, - буркнул Тони.
Но опасения наши оказались напрасными. Когда мы, как сказал Тони, отпустили вожжи, Мартин и Маргарет потащили нас туда, где мы должны были быть в тот момент – в большой зал. Маргарет шла впереди, и я видела, что она прошла мимо стоящей под аркой Элис, даже не замедлив шаг. К моему удивлению, Элис после этого отмерзла и тоже поспешила куда-то.
Так вот оно что! Если насильно подвести наши тела к тем, с кем они должны общаться, они и будут общаться, а отражение займется починкой времени на отдельно взятом участке пространства. Но если предоставить им свободу, они сориентируются по часам, а не по последовательности действий. Тогда неиспользованный кусок просто, как сказал Тони, схлопнется, и все замершие тоже побегут туда, где должны находиться в этот момент.
За ужином Мартин и Маргарет постоянно таращились друг на друга, чем мы с Тони, разумеется, рады были воспользоваться. Влюбленные всегда и везде ведут себя, как идиоты. То смотрят друг на друга во все глаза, не думая о том, что это видно всем и каждому. То наоборот демонстративно друг друга игнорируют. Сидя за столом, Мартин все время косился вправо, вместо того чтобы уделять внимание своему тренчеру (тарелки ставили только на главный стол и на rewarde).
Хотела бы я знать, о чем думал Мартин. Он почти ничего не ел, сидел, опустив голову, со счетоводом - соседом справа – почти не разговаривал. Насколько я помнила, Маргарет ничего подобного не замечала, полностью утонув в своих собственных радостях и страхах.
Из рукава Мартин вытащил белый вышитый платок, вытер губы. Так вот куда он делся! А Маргарет думала, что его порвала или украла прачка. Это был ее любимый платок, который она вышила сиреневым шелком – буквы M и D и гирлянда цветов. Бабушка Невилл учила: каждый раз, когда пьешь, вытирай рот, мокрые губы – это непристойно. Значит, Мартин потихоньку утащил платок, чтобы даже при людях без опаски можно было целовать кусочек ткани, которого касались ее губы.
Неожиданно для себя я поняла, что испытываю по отношению к нему не только привычное раздражение на грани неприязни, но и странную жалость. А еще – совершенно иррациональный стыд.
Лет десять назад, будучи одинокой настолько, что хоть на луну вой, я услышала одну песню. Убогое знание английского позволило мне понять только несколько слов: «ты словно поцелуй розы на могиле» [34] Имеется в виду песня Seal «Kiss from a rose», вошедшая в саундтрек к фильму «Бэтмен навсегда» (1995). На самом деле никому, кроме автора, точно неизвестно, на могиле (on the grave) роза или в сумерках (on the gray). Но Seal предпочитает сохранять мистификацию, предлагая слушателям ориентироваться на свое воображение.
. Но этого было достаточно, чтобы моя фантазия заработала на полную катушку. Мелодия продирала до мурашек, я слушала ее раз за разом, рисуя по ночам – акварелью, черной тушью, пастелью. Сюжет был один и тот же. Рыцарь, вернувшись из крестового похода, узнает, что его возлюбленная умерла. Лунная ночь, кладбище, он на коленях целует розу, выросшую на ее могиле… Я никогда не была слишком уж сентиментальной, но этот выдуманный сюжет вкупе с песней заставлял меня плакать.
Почему-то сейчас я вспомнила и песню, и то чувство, которое она вызывала у меня. Именно оно разрывало меня в клочья, когда Маргарет впервые показала мне свою жизнь. Я узнала, пережила каждую минуту ее горя и радости. И сейчас мне было больно и стыдно от того, что моя собственная беда превратила эту волшебную и трагичную любовь в сборник непристойностей.
«Простите меня, - подумала я, обращаясь к Мартину и Маргарет так, словно они могли меня услышать. – Я постараюсь относиться к вашим чувствам с большим уважением. Уже только за то, что мы с Тони живем на свете, вы заслуживаете нашей благодарности».
В этот момент слуги начали разносить сладкое. На главный стол подали подкрашенный шафраном заварной крем и маринованные испанские апельсины. Гостям принесли растоны – круглые булочки из сдобного теста с масляной начинкой. Они лежали на больших блюдах, с которых каждый брал угощение сам. Выбирать было не принято, каждому доставался тот кусок, который находился на блюде ближе. Мартин сидел на самом непочетном месте – в торце, и ему достался последний растон, тот, что с краю.
Читать дальше