Ясмина Сапфир: Спартакиада для варваров

Когда к Марделине вернулся дар речи вместе с остальными дарами щедрой к скандрам природы, душещипательный диалог продолжился:

– Да, любимый?

– Солнышко! – воскликнул Лархар, словно только того и ждал. – Я просто забочусь о твоей фигуре. Делаю антицеллюлитный массаж!

Гробовая тишина у соседей ничего хорошего не предвещала. Публика на улице, которая только что шумно обсуждала очередное цирковое представление, затихла тоже. И в этом беззвучии прозвучал хлопок, потом еще один и еще.

– Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! Подлый варвар! Вот тебе антислитный массаж! Я тебе ничего слитного не оставлю! Все будет раздельным!

– Это были мои любимые плавки-и-и! – крик Лархара напоминал вопль раненой антилопы.

Эти чудесные звуки заставили меня выбраться из кровати, побороть зевоту и накинуть халат.

Вархар уже вовсю орудовал на кухне, как делал каждое утро.

В приоткрытую дверь пахнуло яичницей с беконом и сладкой дынькой.

Раздался грохот распахиваемого окна, звон стекла, визжание тех, кто не успел отскочить на улице, и мимо нашего этажа пронеслись не совсем приспособленные для этого предметы. Возглавляли удивительный клин плавки Лархара с пушкой на самом интересном месте. Они гордо реяли впереди, а вдогонку спешили: три пары носков, почему-то все разного цвета, четыре пары штанов с прокушенными штанинами и две пары ботинок, исцарапанных так, словно они попались дикой кошке. И не просто так, а под ну очень горячую лапу. Последним покинул квартиру соседей очередной платяной шкаф. Он крутанулся в воздухе акробату на зависть, взмахнул дверцами, словно дирижер, и камнем ухнул вниз. А к нам в окно традиционно залетел тот самый предмет гардероба, который Марделина могла носить как белье, а я – только как две шапки сразу. Бюстгальтер просвистел мимо, и я решила – пронесло.

Но в эту минуту на всю комнату раздался крик Езенграса:

– Варха-ар!!!

Вся темная материя перекрестья, способная досуха высосать магию и даже жизнь, не доводила нашего бравого ректора до такого состояния.

Даже в прошлую пятницу, когда в его кабинет совершенно случайно залетел кусок академического автобуса, полыхая и постреливая дымом, Езенграс так не расстроился. Встал из-за обугленного стола, стряхнул с волос пепел и остатки огня и спокойно приказал секретарю:

– Выгляни в окно и запиши всех поименно! Отдам Мастгури, на опыты. Ишь, растренировались поутру! К дождю, наверное?

Студенты, чьими стараниями автобус покинул грешную землю и превратился в ракету, с визгом бросились прятаться в здании.

Но секретарша ректора, Зиферра Флю, объявила всех поименно. Правда, она немного заикалась после феерического полета на двери благодаря моему мужу, Вархару. Он не хуже Езенграса дрессировал вещи и наводил панику.

– Варха-ар!!!

Второй душераздирающий крик ректора заставил несколько пернатых птиц с паническим криком взмыть в небо и даже столкнуться друг с другом, как истребители на бреющем полете. По счастью, местная живность привыкла к таким происшествиям, и птицы разлетелись как ни в чем не бывало.

Я же обернулась к гостю, который, ничуть не стесняясь, уже возвышался посередине комнаты. Будто пришел не в нашу спальню – или, как называл ее Вархар, комнату интима и разврата, – а в свой личный кабинет или даже домой.

Езенграс замер, страшно выпучив глаза, и я сразу поняла почему. На голове ректора удобно устроился тот самый предмет гардероба Марделины, способный заменить чехол для танка. И вовсе не как шапочка, а как карнавальная маска, с бо-ольшими конусами на глазах.

Езенграс выпрямился, словно жердь проглотил, и еще раз гаркнул:

– Варха-ар!

– Ну и чего ты так разорался?! – возмутился мой муж, спокойно выходя из кухни. Я аж залюбовалась. Нет ничего прекрасней, чем громадный, мускулистый варвар с длинной белокурой косой и вишневыми глазами, одетый только в брюки и фартук. На самом интересном месте передника красовалась огромная аппликация меча с направленным вверх острием.

– Подумаешь! – фыркнул Вархар, оценив статую ректора в узкой белой футболке на богатырский торс, штанах на два размера больше нужного и бюстгальтере Марделины. – Тебе даже идет! Креативно так, я бы даже сказал – свежо неожиданно. Самое время ехать на карнавал в эту… счас… как ее… Обарзиллию!

В этот момент предмет белья сполз с лица ректора и упал ему на грудь, как огромное колье – находка дурного дизайнера.

Езенграс поморщился, и темно-оранжевые глаза его недобро сверкнули. Следом за ними сверкнула улыбка ректора, на зависть всем акулам и саблезубым тиграм.