Кира Полынь - Рубина. Непокорная герцогиня

— Прости меня. Видимо ты еще все-таки не выросла.

— Я выросла! — Перебила я его. — Но почему ты смеешься все равно не пойму!

Продолжая улыбаться, он взял меня за руку и сказал:

— Мне смешно, потому, что я дурак.

— Почему дурак?

— Я подумал, что ты достаточно взрослая.

Я пихнула ему кулаком в плечо.

— Сезар. Я иногда тебя совершенно не понимаю. Чего ты добивался своим действием?

Я покраснела, чувствуя, как щеки покрываются краснотой.

— Ну, давай, скажи.

— Нет.

— Скажииии. — Протянул мужчина.

— Зачем ты меня поцеловал? — Спросила я, полностью пунцовая, опуская глаза в пол.

Его рука, заставила поднять лицо, придерживая за подбородок.

— Мне безумно нравиться, что такие вещи как поцелуй заставляют тебя смущаться.

— Твой поцелуй… — Промямлила я.

— Прости?

— Мне смущает твой поцелуй.

— То есть был бы кто-то другой ты бы не смутилась?

— Смутилась бы. Но то, что это сделал ты, меня смущает еще больше.

Мужчина молчал и пристально смотрел мне в лицо.

— Рубина, я совершил ошибку и позволил чувствам взять верх.

— Что?

Только сейчас, я впервые увидела, что глаза его искрятся не братской любовью.

— Я много лет смотрел на тебя, Рубина, и думал, что ты знаешь, что ты для меня уже не девочка, а девушка.

Не смотря на неловкость ситуации голос его, звучал уверенно, но сипло.

— Но сейчас, я вижу что это не так. Я прошу у тебя прошения, за свой поступок, но прошу тебя, подумать над моими словами.

— Ничего не выйдет.

— Жаль. — Ответил он мне. — Жаль, что ты приняла решение так быстро.

— За меня уже все решили.

Продолжая сидеть, рядом с ним, я рассказала ему про скорую помолвку и, закончив, поняла, что в глазах Сезара плещется ярость.

— Он обещал.

— Прости?

— Он обещал мне тебя.

Я резко встала и вырвала свою руку из его ладони.

— Значит обещал? — Зло спросила я и прищурилась. — Значит, вы опять все решили без меня.

— Рубина? — Сезар встал еще быстрее и сделал шаг ко мне.

— Не подходи! Еще раз врежу! — Голос наполнился яростью.

Опять! О, Сереброцветая, они опять все решили сами! Ни кто и не собирался слушать мое мнение.

— Рубина, я хотел…

— Замолчи! Хватит! Вы всегда так!

На глаза набежали злые слезы.

— Хватит! Знаешь что?! Грых вам! Не выйду замуж ни за тебя! Ни за принца! Ни за кого было бы еще!

Я развернулась, так резко, что голова закружилась, и, схватив подол платья, ринулась прочь из шатра.

Догонять Сезар меня не стал. Как бы все это не вызывало во мне злость, но с тем, что он меня знал, смириться пришлось. Догони он меня сейчас, я бы разозлилась еще больше.

Ох, эти мужчины. Ненавижу! Обида билась в груди, заполняя легкие. Так обидно, даже Сезар, тот, кого я считала своей защитой, опорой, поступил со мной так же как все!

Я почти, оббежала крепость, когда вокруг раздалось гудение труб, приветствующих и оповещающих о приезде гостей.

Я утерла злые слезы, сделала несколько глубоких вдохов и, собрав все силы в кулак, побежала на звук открывающихся ворот.

Наверху, в самой высокой башне крепости, была голубятня, маленькая комнатка, наполненная клетками с почтовыми птицами, с одним окном, имеющим самый лучший вид на ворота. Входить сюда, строго настрого, было запрещено всем, кроме десницы, советников, и самого короля. Как ни странно, голубятню никто не охранял, но приказ, ни разу не нарушался, ни кем, кроме меня.

Согнувшись в три погибели, я проползла к окошку и, устроившись по удобнее, пыталась как можно лучше разглядеть прибывшую делегацию.

Из ворот нашей крепости, на встречу трем мужчинам, восседающим на конях, выдвинулся один из наших советников.

Слышно мне их не было, а вот видно достаточно хорошо. Во главе, на черном коне, сидел красивый мужчина, с черными, чуть ниже плеч, волосами, с узким подбородком и тонкими губами. Я была уверенна, что глаза у него были ярко фиолетовые, как у чистого валлийца. По правую руку от него, на рыжей, низенькой кобыле сидел толстенький, светловолосый паренек, с крупным лицом, светлыми глазами и глуповатым выражение лица. Это был человек из наших краев, и это стало понятно не только внешне, но и тем, что он проехал чуть вперед, и, поравнявшись с встречавшим их советником, развернул кобылу мордой к прибывшим.

По левую сторону, от черноволосого, на серой высокой кобыле сидел молодой человек, тоже валлийской наружности.

Он спрыгнул с лошадки, подбежал к главному, взял из его рук протянутый пергамент и, раскланиваясь, направился к нашим представителям.