Рэйчел Кейн: Фактор холода

К моему удивлению, меня никто не укусил. Я быстренько вернулась и, запрыгнув в автомобиль, завела «Мону». Дэвид продолжал читать. Я выехала на пустынную дорогу, плавно переключая коробку передач, пока не набрала необходимую скорость. «Моне» нравилась быстрая езда. А мне нравилось доставлять ей такое удовольствие. Через полминуты на спидометре было уже около трехсот километров в час. Надо отдать должное американскому машиностроению, я чувствовала, что еду со скоростью не больше, чем… скажем, сто пятьдесят километров в час.

– Вот теперь намного лучше, – промолвила я. – Сейчас я в полном ажуре.

– Ты не чувствуешь себя в порядке, – ответил Дэвид, не отрываясь от книги. Он перелистнул страницу.

– Это пугает.

– Что?

– Тебе следовало сказать: «Ты не выглядишь в полном порядке». Ну, ты понимаешь, о чем я. Ты же не…

– Не чувствую тебя? – Он искоса посмотрел на меня; его красивые губы начали растягиваться в улыбку. – Ты знаешь, я чувствую тебя. Все время.

Я поняла, что он имеет в виду. Между нами оставалась эта вибрация, излучение, чистоту которого только мы вдвоем могли ощущать. Постоянный, низкоуровневый поток энергии. Я старалась сильно к нему не прислушиваться, ибо он пел, пел о таких вещах, как сила, и это было соблазнительно и пугающе одновременно. Ну и о сексе. А это уже и вовсе отвлекало внимание и было одним сплошным расстройством. Особенно в данный момент.

Когда я еще была джинном, я ощущала себя как бы в другой плоскости, анализируя происходящее вокруг через внутренний мир. Джинны не владеют собственной силой. Скорее они действуют как усилители окружающей их энергии. А когда они действуют в паре с такими, как я – Хранителями, носителями природной энергии, – результат может получиться просто ошеломляющим. Хотя Дэвид клялся, и я ему верила, что происходящее между нами – совершенно другое, новое чувство. Гораздо более пугающее по силе.

– Ты все время чувствуешь меня, – повторила я его слова. – Осторожнее. Такие разговоры могут выбросить машину с обочины.

– Обещаешь? – Он откинулся и поправил мне волосы, убрав с лица несколько локонов. Его прикосновение было подобно пламени и вызывало микроволны оргазма, стремительно проносящиеся по моему телу. Боже мой. Он пристально посмотрел на меня, будто видел в первый раз.

– Джоанн.

Он редко называл меня по имени. Я была так удивлена, что убрала ногу с газа и повернулась к нему.

– Что?

– Пообещай мне одну вещь.

– Все что угодно. – Прозвучало легкомысленно, но я действительно была готова на все.

– Обещай, что ты…

Он не закончил, так как дорога внезапно выгнулась в дугу.

В прямом смысле этого слова.

Она взмыла вверх, вставая на дыбы вместе с асфальтом, изгибающимся подобно кольцам змеи, я взвизгнула, почувствовав, как «Мона» с ревом взлетела в воздух.

Бум!

Звук, словно выстрел орудия, прогремел в воздухе, такой громкий, что я ощутила трепет в груди. Вот черт!

– Взлетай! – крикнула я, так как на большее у меня не оставалось времени, и сразу же почувствовала, как вибрация между мною и Дэвидом превращается в симфонический грохот ужасной силы. Она низвергалась из меня в него, трансформированная в ядерный заряд в эфирном поле, превращаясь в матрицу скрытого управления.

Мир внезапно… остановился.

Точнее, остановились мы. «Мона» неподвижно зависла в воздухе, слегка наклонившись, где-то в метре над землей. Двигатель все еще завывал на высоких оборотах, шины крутились в воздухе, но мы оставались на месте. В то же время мы и не падали. Под нами трасса I-70 продолжала биться в конвульсиях и извиваться, как будто стремилась уползти к горизонту. Я не была восприимчива к данной силе, но я знала, что это было.

– Черт! – воскликнула я. – Полагаю, они вычислили нас.

Дэвид, тихий и мрачный, расслабившись в кресле, насмешливо произнес:

– Думаешь?

Парня, сотворившего это, звали Кевин, и я не могла по-настоящему ненавидеть его. Это была худшая сторона всего дела. Тебе действительно следует ненавидеть своего врага. Я имею в виду, это справедливо, правда? Но чувствовать к нему жалость… по-моему, звучит отвратительно.

Кевин был еще ребенком – шестнадцатилетним, может быть, семнадцатилетним. В общем, довольно жалкая личность. Он вел жизнь, похожую на сказку. Причем на плохую сказку. Его приемная мать как будто вышла из сказки братьев Гримм, если бы только те написали сказку о сексуально озабоченных начинающих серийных убийцах. На то, что она сделала с Кевином, нельзя было смотреть человеку, не обладающему железными нервами следователя по убийствам.