Шеррилин Кеньон - Спустить ночь с цепи

Кольт посмотрел на Маргариту предупреждающим взглядом и последовал за ним.

Девушка сглотнула и медленно приблизилась к Рену. С такого близкого расстояния она могла точно сказать, что его мешковатая рубашка закрывает худощавое, крепкое тело. Кожа темно-золотистая, смуглая и настолько привлекательная, что должна быть запрещена.

Было в нем что-то абсолютно нецивилизованное. Он даже выглядел так, будто спал в этой же одежде. Очевидно, что этого мужчину не заботило, что о нем подумают. Он не следил за модой и не следовал общественным правилам. Из того, что она успела услышать из уборной, она поняла, что Рен совсем не отличался общительностью.

В теории она должна была оттолкнуть его, но все же не сделала этого. Всё чего она хотела, так это отбросить копну светлых волос и посмотреть, действительно ли он настолько привлекательный, как она предполагала.

– Я прошу прощения, – тихо сказала она. – Я и не подозревала, что Блейн осмелится на такое.

Он молчал. Вместо этого он шагнул ей навстречу и стоял теперь так близко, что она ощущала тепло его тела. Он потянулся к ней, но замер, так и не коснувшись рукой ее щеки, окутывая и обжигая взглядом своих таинственных голубых глаз.

Рен так сильно хотел прикоснуться к ней, так сильно хотел почувствовать ее вкус. Он никогда не желал чего-либо так сильно. Но он знал, что ему нельзя.

Она – человек.

Но она столь прекрасна. Волосы казались такими мягкими. Кожа излучала жизненную теплоту. Он отдал бы все, чтобы почувствовать вкус этой кожи, чтобы удостовериться, действительно ли она так восхитительна, как кажется.

Но он не мог.

Животное, как он, никогда не сможет коснуться чего-то столь хрупкого, как она. В его природе было уничтожать, никакой нежности. Он опустил руку.

– Ты друг Ника, о котором он рассказывал? – тихо спросила она.

Рен встрепенулся от неожиданного вопроса.

– Ты знала Ника?

Она кивнула.

– Я ходила с ним в университет. Мы обычно занимались вместе. Он рассказывал, что у него есть друг, который всегда надирает ему задницу в игре пул. Это ты?

Рен посмотрел на бильярдные столы и кивнул, вспоминая своего друга. Не то чтобы Ник действительно что-нибудь знал о Рене. Но, по крайней мере, Ник пытался подружиться с ним. Это было хорошим разнообразием в жизни.

– Это я, – прошептал он, не понимая, почему волнуется, когда сам редко с кем разговаривал.

Но он хотел поговорить с ней. Ему нравилась мягкость, нежность и мелодичность ее голоса. Она казалась такой ласковой. Такой женственной. Неизвестная и незнакомая часть его хотела обнять ее.

Рен чуть подался вперед, чтобы осторожно вдохнуть запах девушки. Ее кожа была такой теплой и сладкой, чувствовалась тальковая пудра и пряный древесный аромат лосьона. Это возбуждало и порождало желание.

Он никогда не целовал женщин и впервые в жизни страстно желал это сделать. Ее приоткрытые губы выглядели так зазывающе.

Так восхитительно…

– Рен?

Он повернул голову, услышав за спиной голос Николетты Пельтье.

Старшая француженка приближалась к ним из кабинета бара. Он чувствовал, как она хочет добраться до него и оттащить от человека, но, как и остальные, считавшие Санктуарий своим домом, она опасалась его. Такие, как он, были непредсказуемыми. Смертельно.

Все его страшились. За исключением девушки, стоящей перед ним.

Но она-то понятия не имела, что он был тигром, расхаживающим в человеческом обличии.

– Теперь я должен идти, – отходя, сказал он ей.

Девушка потянулась и коснулась его руки. Его пах резко дернулся, отвечая на это обжигающее касание. Все что он мог, так это подавить в себе зверя, который требовал овладеть ею. Обычно он следовал своим побуждениям.

Но сегодня ночью он не мог. Сделать так – значит причинить ей боль, а это последнее, чего он хотел.

– Я искренне жалею о том, что случилось, – нежно сказала она. – Это непростительно и я надеюсь, что они не доставили тебе никаких проблем и не причинили вреда.

Он ничего не ответил. Она взглянула на Николетту, потом развернулась и ушла.

Она ушла. Осознание этого как нож прошло по Рену.

– Пойдем, Рен, – сказала Николетта. – Думаю, будет лучше, если ты закончишь смену и отдохнешь ночь.

Рен не возражал. Ему нужно на время освободиться от человеческого обличия, особенно учитывая то, что чувствовал себя он очень неустойчиво. Тело, казалось, было наэлектризовано. Опьянено. Ничего подобного он никогда в жизни не ощущал.

Без слов он направился на кухню, двери из которой вели к зданию рядом, где жили животные-оборотни.